Неточные совпадения
В субботу Илья стоял со стариком на церковной паперти, рядом с нищими, между двух дверей. Когда отворялась наружная дверь, Илью обдавало морозным воздухом с улицы, у него зябли ноги, и он тихонько топал ими по каменному полу. Сквозь стёкла двери он видел, как огни свечей, сливаясь в красивые узоры трепетно живых точек
золота, освещали металл
риз, чёрные головы людей, лики икон, красивую резьбу иконостаса.
Мальчик, служивший в лавке, показал, что эти
ризы были куплены дня за три до убийства у человека высокого роста, в полушубке, по имени Андрея, что человек этот не однажды продавал Полуэктову серебряные и
золотые вещи и что Полуэктов давал ему деньги в долг.
Когда вышли навстречу все попы в светлых
золотых ризах, неся иконы и кресты, и впереди сам архиерей с крестом в руке и в пастырской митре, преклонили козаки все свои головы и сняли шапки.
С неба изливался голубой пламень, раскаляя ослепительно
золото ризы, затканной черными крестами; стая белых голубей, кружась, возносилась в голубую бездонность.
Она и раньше видала это — богатые церкви и шитые
золотом ризы попов, лачуги нищего народа и его позорные лохмотья, но раньше это казалось ей естественным, а теперь — непримиримым и оскорбляющим бедных людей, которым — она знала — церковь ближе и нужнее, чем богатым.
Неточные совпадения
Старичок-священник, в камилавке, с блестящими серебром седыми прядями волос, разобранными на две стороны за ушами, выпростав маленькие старческие руки из-под тяжелой серебряной с
золотым крестом на спине
ризы, перебирал что-то у аналоя.
Вспомнил, что в романе «Воскресение» Лев Толстой назвал
ризу попа
золотой рогожей, — за это пошленький литератор Ясинский сказал в своей рецензии, что Толстой — гимназист.
Блестели
золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга
риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.
Казалось, что чем дальше уходит архиерей и десятки неуклюжих фигур в
ризах, — тем более плотным становится этот живой поток
золота, как бы увлекая за собою всю силу солнца, весь блеск его лучей.
Комната, оклеенная темно-красными с
золотом обоями, казалась торжественной, но пустой, стены — голые, только в переднем углу поблескивал серебром
ризы маленький образок да из простенков между окнами неприятно торчали трехпалые лапы бронзовых консолей.