Четверо людей вздрогнули, сердито вскинули пыльные головы — девочка била в ладоши и смеялась, притопывая маленькими ногами, сконфуженная мать ловила ее руку, что-то говоря высоким голосом, мальчишка — хохотал, перегибаясь, а в чаше, по
темному вину, точно розовые лодочки, плавали лепестки цветов.
Неточные совпадения
Пыльные, потные люди, весело и шумно перекликаясь, бегут обедать, многие спешат на берег и, быстро сбросив серые одежды, прыгают в море, — смуглые тела, падая в воду, тотчас становятся до смешного маленькими, точно
темные крупинки пыли в большой чаше
вина.
Девочка освободила руку из руки женщины, оборвала лепестки цветов и, высоко подняв ручонку,
темную, точно крыло воробья, бросила алые цветы в чашу
вина.
— Да, да! Чем дальше на север, тем настойчивее люди! — утверждает Джиованни, большеголовый, широкоплечий парень, в черных кудрях; лицо у него медно-красное, нос обожжен солнцем и покрыт белой чешуей омертвевшей кожи; глаза — большие, добрые, как у вола, и на левой руке нет большого пальца. Его речь так же медленна, как движения рук, пропитанных маслом и железной пылью. Сжимая стакан
вина в
темных пальцах, с обломанными ногтями, он продолжает басом...
Кто бы он ни был — всё равно! Он — как дитя, оторванное от груди матери,
вино чужбины горько ему и не радует сердца, но отравляет его тоскою, делает рыхлым, как губка, и, точно губка воду, это сердце, вырванное из груди родины, — жадно поглощает всякое зло, родит
темные чувства.
Залив — точно чаша, полная
темным пенным
вином, а по краям ее сверкает живая нить самоцветных камней, это огни городов — золотое ожерелье залива.
Отламывая большие куски хлеба, он расправляет ими усы, мокрые от
вина, и, вложив кусок в
темный рот, говорит, мерно двигая волосатыми челюстями...
Пепе не любит немцев, он живет идеями и настроениями улицы, площади и
темных лавочек, где свои люди пьют
вино, играют в карты и, читая газеты, говорят о политике.
Неточные совпадения
Мало того: летописец доказывает, что глуповцы даже усиленно добивались, чтоб Бородавкин пролил свет в их
темные головы, но успеха не получили, и не получили именно по
вине самого градоначальника.
Но уж
темнеет вечер синий, // Пора нам в оперу скорей: // Там упоительный Россини, // Европы баловень — Орфей. // Не внемля критике суровой, // Он вечно тот же, вечно новый, // Он звуки льет — они кипят, // Они текут, они горят, // Как поцелуи молодые, // Все в неге, в пламени любви, // Как зашипевшего аи // Струя и брызги золотые… // Но, господа, позволено ль // С
вином равнять do-re-mi-sol?
Меж тем на палубе у грот-мачты, возле бочонка, изъеденного червем, с сбитым дном, открывшим столетнюю
темную благодать, ждал уже весь экипаж. Атвуд стоял; Пантен чинно сидел, сияя, как новорожденный. Грэй поднялся вверх, дал знак оркестру и, сняв фуражку, первый зачерпнул граненым стаканом, в песне золотых труб, святое
вино.
В столовой вспыхнул огонь, четко осветил Дронова; Иван, зажав в коленях бутылку
вина, согнулся,
потемнел от натуги и, вытаскивая пробку, сопел.
Сухо рассказывая ей, Самгин видел, что теперь, когда на ней простенькое
темное платье, а ее лицо, обрызганное веснушками, не накрашено и рыжие волосы заплетены в косу, — она кажется моложе и милее, хотя очень напоминает горничную. Она убежала, не дослушав его, унося с собою чашку чая и бутылку
вина. Самгин подошел к окну; еще можно было различить, что в небе громоздятся синеватые облака, но на улице было уже темно.