Каменное сердце дракона. Исцеление его души

Ирина Алексеева (2024)

Он — дракон, переживший страшные вещи. Воин, не знающий ласки и любви. Его душа давно обратилась в бесчувственный камень. Но он все еще способен ответить добром на добро. Я спасла ему жизнь, а он вытащил меня из темницы и взял в жены. Опальный, опасный, он скрывает боль за маской жестокости. И лишь амулет с изображением Фиалки, дарованный мне Богиней, способен исцелить его сердце.

Глава 4

Вскоре тряска прекратилась, фургон замер. Толчок — это возница спрыгнул с козел. Шаги.

Я попыталась сесть, но со скованными, ослабевшими руками это было почти невозможно. К тому моменту, когда дверь распахнулась, я смогла лишь опереться на локоть и чуть приподнять корпус.

— Ну, что смотришь на меня, как лисица из капкана? — спросил он. На груди между отворотами чёрно-серебряного камзола виднелись свежие раны, стянутые тонкой розовой кожей. Я невольно вспомнила, как собственными руками обрабатывала их в конце весны.

— Надо было оставить тебя умирать, — сказала я, стараясь, чтобы слова эти звучали, как плевок. Потому что плюнуть по-настоящему я тогда едва ли смогла бы.

Дракон не ответил. Он залез в фургон и поставил меня на ноги, подхватив под локоть. Потом вдруг снял сковавшие мои руки наручи из жёсткой кожи, отбросил их в сторону, в глубину фургона, а сам вышел и скрылся из поля моего зрения.

Я озадаченно потёрла запястья. Было больно. Всё тело в синяках и ссадинах, но даже если бы амулет был со мной, я всё равно не смогла бы излечить саму себя.

Оставалось только терпеть.

Дракон был рядом. Я слышала, как он возился неподалёку, но по звукам не могла определить, чем он занят. Осторожно слезла с края фургона и огляделась. Мы остановились у большого, по меркам Мюррена, дома, в окнах которого не горел свет. Ночь уже сгустилась, и только луна на ясном небе освещала округу.

И ни души.

Дракон распрягал лошадей, снимал с них тяжёлые оглобли с дугами, а после повёл коней куда-то за угол дома. Я растерялась. Он вёл себя так, словно меня рядом не было вовсе. Наверное, я могла бы уйти, но не знала, куда. Даже если бы и убежала, и минула ограду, то вряд ли нашла бы путь домой. Впрочем, дома мне места не было. Мачеха выдала меня опальникам раз, выдала бы и второй.

Сердце сжалось от горя, но я тряхнула головой, не позволяя себе впасть в отчаяние, и, чтобы отвлечься, побежала за драконом, чтобы задать ему несколько вопросов, но по пути наступила на какую-то колючку и, взвыв, опустилась на траву.

В этот момент вернулся опальник. Он окинул меня бесстрастным взглядом и, больше не обращая внимания на свою добычу, поднял оглобли, чтобы потянуть фургон дальше по дороге. Я едва успела закрыть рот прежде, чем челюсть слишком откровенно опустилась вниз. Он тащил фургон так, будто тот почти ничего не весил. Один. А когда оттащил его в сторону, отряхнул руки и вернулся ко мне.

— Ну, — сказал он, склонившись надо мной. — И что здесь?

— Колючка, — ответила я едва слышно и опустила взгляд на собственную ногу, из стопы которой торчала крупная щепка.

Дракон подхватил меня под колени и под плечи, словно ребёнка, и понёс прямо в дом. У меня было много вопросов, но все они так и застряли в горле. И я просто смотрела на него. Это, определённо, был он, но теперь, чистый, выбритый, стриженый, он выглядел куда моложе, чем мне казалось при нашей прошлой встрече.

Он занёс меня в дом. Где он ни проходил, там вспыхивал свет, открывая моему взору богатую, но в то же время сдержанную обстановку. Мебели было немного, вокруг не стояли зеркала в лепнине, статуэтки, не висели картины. Но то, что было, поражало красотой и искусностью.

Наконец, он зашёл в небольшую спальню и усадил меня на кровать. Мне стало неудобно, ведь я была в грязном платье и вся покрыта дорожной пылью.

Затем мужчина ушёл. Я так и сидела, не зная, что делать, но вернулся он быстро, с небольшим саквояжем, внутри которого оказались марля, бинты, спирт и другие вещи, необходимые для обработки ран. Достав пинцет, он вытащил щепку из моей ноги, а потом сразу приложил смоченную в спирте вату. Я зашипела от боли.

— Держи так, — велел он. — Я наберу тебе ванну.

Я тихо шипела, стараясь держаться и не убирать марлю от кровоточащей раны. Он был прав. Нужно было подержать подольше, потом помыться и прижечь ещё раз. Но когда дверь открылась, я закусила язык, чтобы он не слышал мой стон.

Дракон раз пять уходил куда-то, а возвращался с двумя огромными вёдрами, полными воды, которые опустошал в соседней комнатке. А когда закончил, вернулся и сел на корточки передо мной, глядя снизу вверх как-то странно, изучающе.

— Зачем ты забрал меня? — спросила я о том, что волновало меня весь путь от тюрьмы. — Хочешь сделать меня своей невольницей? Рабыней?

Он не отвечал. Молчал так же, как и там, в лесу, в охотничьем домике, будто не слышал ни единого сказанного мною слова.

— Ты мог оставить меня там. Приговор не заставил бы себя долго ждать.

— Ты могла оставить меня в лесу умирать, — эхом откликнулся он.

— Значит, это такая благодарность? — хмыкнула я.

— Можешь уходить, когда посчитаешь нужным. — Дракон встал и сделал несколько шагов по комнате. — Но они всё равно найдут тебя. Ищейки находят всех, на чей след им удаётся напасть.

— У тебя есть какая-то одежда? — сменила я тему, потому что и так прекрасно знала, о чём он говорил. И в лишнем напоминании о том, что мои дни сочтены, не нуждалась. — Я бы хотела переодеться после того, как помоюсь.

— Могу одолжить тебе свою сорочку, — ответил он.

— Она слишком коротка для приличной девушки.

Дракон пожал плечами.

— Завтра я наведаюсь к портному. Но пока не думаю, что могу предложить тебе что-то ещё.

Я слезла с края кровати и направилась к комнатке, из которой доносился аромат костра и трав. Туда, куда дракон уносил воду.

— Будь моей женой, Лирель, — сказал дракон, заставив меня остановиться у самого дверного проёма.

Мне показалось, что я ослышалась.

— Быть вашей… что?

— Будь моей женой.

— Мы едва знакомы, к тому же, меня в любой момент могут казнить. Зачем вам такая…

— Вот именно, — дракон встал, подошёл ко мне и склонился, опершись предплечьем о косяк над моей головой. — Тебя в любой момент могут найти и казнить. Если только ты не станешь совершенно другим человеком. Леди Лирель О’Шер, невеста королевского карателя. Жена дракона.

Слова эти отозвались эхом в моей голове. Я смотрела на него, но долго не могла собраться с ответом. То, о чём я мечтала, то, что было для меня лишь сказками, стало былью, но отчего-то она была совсем не сладкой.

— Вы хотите взять меня в жёны, чтобы уберечь от неминуемой казни? — тихо уточнила я.

— Ты спасла меня от смерти, рискуя оказаться изгнанной из деревни. Рискуя остаться в полном одиночестве.

— Откуда вы…

— Думаешь, мы не знаем, как к нам относятся люди за пределами Аралана? Не знаем, что говорят? И какие порядки царят в дальних землях окраин?

Я вжалась в косяк. Его лицо, обманчиво красивое и молодое, скрывало под собой маску дикого зверя, опасного, безумного. Его ноздри лишь едва раскрывались при вдохе, а в глазах мерцали блики от зажжённых силой его магии свечей.

— Вы пугаете меня, ваэ-дэн, — с трудом выговорила я. — Мне нужно время, чтобы принять решение.

Он оттолкнулся от косяка и выпрямился, не спуская пристального взгляда с моих глаз.

— У тебя не большой выбор, Лирель. Но он за тобой.

С этими словами дракон оставил меня в спальне одну, и я медленно соскользнула по косяку на пол. А потом обняла дрожащими руками колени. Я видела зверя в глубине его глаз. Безжалостного опальника, преданного его величеству. Дракона, который способен сжечь деревню дотла. Расстёгнутые кандалы, спальня и ванна — всё это могло быть обманом, лишь видимостью свободы. А предложенный им брак — не спасением от виселицы, а рабством.

Тяжело вздохнув, я заставила себя встать и войти в комнатку, где стояла большая бадья из какого-то металла, соединённая с маленькой печкой, труба которой уходила в потолок. В печи догорали дрова, которые грели воду. Что бы ни происходило, нельзя позволять себе терять дисциплину и порядок. Ведь именно с них начинается отчаяние.

С них начинается смерть.

Сняв с себя платье, я опустилась в воду и невольно задумалась о том, что дракон в любой момент может войти, а шпингалеты на дверях не закрыты. Но он так ни разу и не появился. Через некоторое время вода расслабила меня, и я лежала, чувствуя себя её частью, пока та не остыла. Мне никогда ещё не доводилось принимать ванну. На деревне у нас были только бани, и те зимой топились не сильно часто. И неожиданно для себя я осознала, что это действительно большое удовольствие, которое прежде никогда мне не было доступно.

Но если я соглашусь на предложение дракона…

Как об этом вообще может идти речь, когда я даже не знаю его имени!

Эта мысль неожиданно смутила меня, и я погрузилась в воду с головой, пуская пузыри, словно в попытке скрыться от этого мира, чтобы он не видел моего позора. Мы с ним было уже так давно знакомы, а я ни разу не уточнила, как мне его называть. Ох, Всевышний, какой позор!

Когда вода стала холодной, я бережно омыла все свои раны и даже намылила волосы. Потом долго вытирала их чистыми полотенцами, коих было множество, чтобы просушить. И ещё дольше стирала в ванне собственное платье, которое приняло просто ужасный вид после всего, что мне довелось пережить.

Я знала, что рано или поздно опальники придут за мной. И старалась жить сегодняшним днём. Но время пришло, и теперь нужно было подумать о будущем.

Закончив со стиркой, я осторожно заглянула в спальню и увидела, что на кровати лежала длинная мужская сорочка с одной-единственной пуговицей под горлом. Немного опасаясь, что дракон зайдёт в самый неподходящий момент, я на носочках забежала в спальню, взяла сорочку и поспешно вернулась в ванную комнату, закрыв дверь на щеколду.

Наверное, мои опасения были глупыми. Если бы он хотел поймать меня в момент, пока я обнажена и расслаблена, то зашёл бы раньше. И всё же, мне было так спокойнее.

Сорочка оказалась больше, чем я могла ожидать. Она доходила мне до колен, а рукава пришлось закатать в несколько раз, так что они собрались широкими валиками на руках. Развесив сушиться полотенца и собственное платье, я некоторое время пробыла в спальне, ожидая, когда придёт дракон. Но он не приходил. И когда беспокойство стало нестерпимым, я, наконец, решилась выйти из комнаты.

Где-то в доме было слышно, как кто-то что-то делает. Я не знала, есть ли кто-то, кроме нас в этом доме, и медленно пошла в полумраке проходных комнат. Коридор вывел меня в холл, а холл — в просторную гостиную, из неё — снова в коридор, и снова просторный холл. В нём горел лишь один факел, освещая огромную дверь, которая, судя по всему, была парадной.

Я то и дело оглядывалась назад, стараясь запомнить свой путь, чтобы в случае чего вернуться в комнату. И боялась потеряться. Дом внутри оказался больше, чем снаружи. Но звуки становились громче, и скоро к ним присоединился аромат еды, готовящейся на огне.

В одной сорочке по колено, босиком я медленно шла, осматриваясь. В одном только месте — в главном холле — увидела картины, на которых были изображены несколько поколений владельцев этого особняка. Последним был мой дракон. Приблизившись, я сощурилась, чтобы прочесть его имя. На портрете, в нижней части картины было написано: “Шейнар”. И год рождения.

Дракону было тридцать два года. Совсем небольшой возраст, магическая сила позволяет им жить гораздо дольше обычного человека, и по их меркам он был совсем ещё молод. И гораздо моложе, чем я могла предположить. Судя по тому, как он выглядел при нашей первой встрече, ему многое пришлось пережить.

Наконец, я пересекла столовую и остановилась возле двери, за которой слышались звуки приготовления пищи: звон посуды, шкворчание масла на огне, струящаяся вода. И осторожно заглянула.

Шейнар, убрав волосы в короткий пучок на затылке, орудовал сковородой и большой деревянной ложкой. Печь на кухне была открытой, с тремя отверстиями для того, чтобы устанавливать в них кастрюли или котелки, и на одном из них дракон мастерски управлялся с какими-то овощами. Он делал резкое движение вперёд, отчего всё содержимое сковороды подлетало, а потом ловко ловил его. И только поставив сковороду на огонь, он произнёс:

— Я же говорил, что как бы ты тихо не подкрадывалась, я чувствую твоё присутствие.

Он снял со стены висящий небольшой черпак, поставил его в другое отверстие, поменьше, и налил в него растительного масла, после чего принялся быстро нарезать небольшую луковку.

— Простите, — тихо ответила я. — Я не была уверена, что мне следует делать…

— Накрой на стол, — не дослушав меня, велел дракон. — Скоро будет готово.

Лук и несколько заранее ошпаренных помидорок полетели в черпачок.

Я озадаченно огляделась, но быстро обнаружила буфет со стоявшей за стеклянными дверцами посудой, и стала аккуратно доставать всё необходимое. Некоторое время ушло на то, чтобы аккуратно сервировать стол, и когда я закончила, дракон как раз вынес из кухни глубокое блюдо с чем-то дымящимся и поставил на стол. А после донёс корзинку с хлебом, две небольшие вазочки со свежими овощами и травами и кувшин рубинового напитка.

Не дожидаясь приказа, я начала накладывать большим черпаком смесь из овощей, яйца и соуса, сначала дракону, потом себе. Он оценил взглядом сервировку, удовлетворённо кивнул и сел во главе стола, а потом отточенным движением встряхнул салфетку и положил её себе на колени.

Я осторожно села, стараясь, чтобы не было видно коленей, и повторила за ним. Потом положила руки поверх салфетки и уставилась в стол перед собой, не решаясь ни начать трапезы, ни заговорить, хоть от голода сводило желудок, а от вопросов распирало что-то ещё глубже.

— Во славу Всевышнего, — проговорил дракон, взял пучок трав, нарвал их прямо над тарелкой и молча начал есть.

Я с трудом сглотнула вязкую слюну.

— Простите, а где можно взять питьевой воды?

Шейнар поймал мой взгляд, и от этого у меня по спине побежали мурашки. Я невольно опустила плечи, словно пыталась стать меньше, скукожиться, словно от этого он бы не стал на меня злиться.

Но дракон просто встал, прошёл к середине стола и, взяв графин, ушёл на кухню. Вернулся уже с наполненным.

— Это тоже часть сервировки стола, — заметил он. — Графин с водой всегда должен быть доступен гостям.

— Простите, — прошептала я и вперилась взглядом в собственную тарелку, не решаясь налить себе воды.

Дракон сам налил воду в мой стакан и снова вернулся к поглощению пищи, никак не отреагировав даже на мои слова благодарности.

Вода была необычайно вкусной. После ванны жажда только усилилась, и теперь я никак не могла насытиться прохладной родниковой водой. Чуть сладковатая, чистая, я чувствовала, как она протекает внутри меня, наполняя пустующий желудок. И только после второго бокала я смогла остановиться, перевести дух и обратить внимание на ужин.

— Ты ведь из деревни, из простых, — заметил дракон. — Откуда умеешь правильно посуду на столе расставлять?

Я смущённо потупилась.

— Мама научила. Ещё при жизни. Мне тогда лет девять было.

— А мама откуда умела?

— Она работала горничной у одного… знатного господина в Лефиа.

— Дракона, значит?

Я кивнула.

— Это потому ты меня не боишься? Привыкла к драконам?

Я покачала головой и тихо ответила:

— Она покинула своего господина в смутные годы.

— Сбежала?

— Почувствовала ветер свободы.

Мой голос совсем затих к концу фразы, и дракон больше не спрашивал меня ни о чём.

Я выждала минуту, прежде чем приступила к ужину. Названия приготовленного Шейнаром блюда я не знала, но оно было непривычным и действительно очень вкусным. Мягкая сладость овощей, кислинка диких ягод, нежные кусочки яйца, едва ощутимая острота перца — всё это удивительно гармонировало и оттеняло друг друга.

— Это очень вкусно, — признала я. — Правда, очень вкусно.

— Получше, чем размоченный в воде кусок хлеба, — заметил дракон. Я попыталась найти на его лице улыбку или какой-то намёк на то, что это было шуткой, но он продолжил есть, не меняясь в лице, и я смущённо замолчала. Должно быть, он недоволен тем, что вынужден кормить меня…

— У вас нет прислуги? — поинтересовалась я.

— Не так часто здесь кто-то бывает. Прислуга приходит раз в несколько дней, чтобы поддерживать порядок в доме, а я здесь в основном только сплю. Незачем держать людей, которые целыми днями только бездельничают.

Я кивнула. И без слов поняла, что, став его женой, я превращусь в ту самую прислугу, которая по большей части только бездельничает.

— Простите, я не умею готовить так же вкусно. У нас, в Мюррене, не такое многообразие продуктов, и пища более простая…

Я осеклась, встретив его взгляд, и замолчала. Дракон ничего не ответил. И снова повисла гнетущая тишина, наполненная лишь светом одного-единственного факела, отражение которого я видела в собственном бокале.

Наконец, он опустошил свою тарелку, закусил кусочком хлеба, налил себе из графина тёмное рубиновое вино и прикрыл глаза, наслаждаясь им.

— Ваэ-дэн, — обратилась я, осторожно положив вилку в тарелку. — Как мне к вам обращаться?

— Зови меня Шейн, — отозвался он, не открывая глаз.

— Это не удобно…

— Ты либо станешь моей женой, либо мы с тобой никогда больше не увидимся. Какое нам дело до удобств?

Я сжала салфетку в руках, но старалась не выдать, как меня выбивали из колеи его слова. Ведь за всё это время мы так и не вернулись к тому разговору. Дракон не спешил и не подгонял меня с решением.

— Как вы нашли меня, ваэ-дэн? — спросила я, не решаясь обратиться к нему по имени.

— Хм? — дракон открыл глаза и впервые на его лице отобразилось что-то, кроме равнодушия.

— Вы пришли за мной почти сразу после того, как меня доставили в Аралан. Как вы оказались рядом так быстро?

И страшно было подумать о том, что могло бы случиться, если бы он появился хоть немного позже.

— Ты знаешь, кто я? — спросил дракон, подавшись вперёд. Я испуганно покачала головой. — Я один из главнокомандующих королевских карателей. Всю свою службу провёл на Червоточине, но был ранен и временно переведён в столицу. Не моё дело вести расследования, заниматься арестами, судом и казнью. Но через меня проходят все списки предателей.

Он замолчал, одним глотком опустошил свой бокал и снова прикрыл глаза, то ли задремав, то ли размышляя о чём-то своём.

— И вы увидели моё имя в списке? — тихо спросила я. — Вы запомнили, как меня зовут?

— Я же говорил, что умею быть благодарным, — ответил дракон, не открывая глаз.

Ужин мы закончили в тишине. Я собрала посуду и унесла её на кухню, где поставила три кадушки и наполнила их водой. Мытьё посуды было для меня привычным занятием, да и не могла я себе представить, как можно не отплатить за гостеприимство и спасением из лап карателей хотя бы такой мелочью. Дракон не стал вмешиваться. Он продолжал молча с закрытыми глазами сидеть во главе стола, время от времени делая глоток тёмного вина. Закончив с уборкой, я вернулась в столовую и остановилась, взявшись за спинку одного из стульев.

— Я согласна, — мой голос прозвенел в полумраке комнаты.

— Хм? — ресницы Шейнара неторопливо поднялись.

— Я буду вашей женой.

Он кивнул и снова опустил веки.

Простояв несколько минут, я так и не дождалась никакой другой реакции, а потому пошла обратно в комнату, которую он выделил для меня, чтобы попытаться хоть немного поспать.

Дракон больше не приходил ко мне в ту ночь. А я долго не могла уснуть, глядя в потолок балдахина и размышляя о том, что меня ждало дальше. Ответов не было. Даже предположений. Сердце разрывалось на части от одной мысли о том, что мне придётся стать женой одного из карателей, которых я так ненавидела, от которых сбежали мои родители, с которыми боролся мой отец и которые лишили меня спокойной жизни. Но отчего-то я чувствовала, что Шейнар не потерян. Что, возможно, он был ещё не настолько бесчеловечным. Что, возможно, с его помощью я могла бы повлиять на этот мир и продолжить дело своего отца.

Рука невольно потянулась к груди, туда, где обычно висел медальон с изображением фиалки. И я досадливо выдохнула, вспомнив, что он остался в подушке, куда я обычно прятала его при появлении драконов неподалёку. Без него было не по себе. Та женщина, что дала его мне, велела никогда не расставаться с медальоном и говорила, что он исцеляет не только тело, но и душу. Что, если излечив дракона, я начала исцеление и его души?

Отчаянное желание срочно вернуться и забрать медальон не давало мне покоя, и я ещё долго не могла уснуть. Временами вставала, ходила по комнате, смотрела в окно на то, как звёзды медленно движутся по небу, как созвездия сменяют друг друга, и в конце концов уснула только когда начало уже светать.

А потом меня разбудил настойчивый стук и женский голос:

— Госпожа, ваши наряды прибыли. Изволите примерить?