Неточные совпадения
Утро. С гор ласково течет запах цветов, только что взошло солнце; на листьях деревьев, на стеблях трав еще блестит
роса. Серая лента дороги брошена в
тихое ущелье гор, дорога мощена камнем, но кажется мягкой, как бархат, хочется погладить ее рукою.
Выпрямляются встречу солнцу стебли трав и лепестки цветов, отягченные серебром
росы, ее светлые капли висят на концах стеблей, полнеют и, срываясь, падают на землю, вспотевшую в жарком сне. Хочется слышать
тихий звон их падения, — грустно, что не слышишь его.
Неточные совпадения
— А теперь вот, зачатый великими трудами тех людей, от коих даже праха не осталось, разросся значительный город, которому и в красоте не откажешь, вмещает около семи десятков тысяч русских людей и все
растет,
растет тихонько. В тихом-то трудолюбии больше геройства, чем в бойких наскоках. Поверьте слову: землю вскачь не пашут, — повторил Козлов, очевидно, любимую свою поговорку.
Да, царь исчез. Снова блеснули ледяные стекла дверей; толпа
выросла вверх, быстро начала расползаться, сразу стало
тише.
Клубок пыли исчез. Я повернулся к городу. Он лежал в своей лощине,
тихий, сонный и… ненавистный. Над ним носилась та же легкая пелена из пыли, дыма и тумана, местами сверкали клочки заросшего пруда, и старый инвалид дремал в обычной позе, когда я проходил через заставу. Вдобавок, около пруда, на узкой деревянной кладочке, передо мной вдруг
выросла огромная фигура Степана Яковлевича, ставшего уже директором. Он посмотрел на меня с высоты своего роста и сказал сурово:
Шаркали по крыше тоскливые вьюги, за дверью на чердаке гулял-гудел ветер, похоронно пело в трубе, дребезжали вьюшки, днем каркали вороны,
тихими ночами с поля доносился заунывный вой волков, — под эту музыку и
росло сердце.
Максим поседел еще больше. У Попельских не было других детей, и потому слепой первенец по-прежнему остался центром, около которого группировалась вся жизнь усадьбы. Для него усадьба замкнулась в своем тесном кругу, довольствуясь своею собственною
тихою жизнью, к которой примыкала не менее
тихая жизнь поссесорской «хатки». Таким образом Петр, ставший уже юношей,
вырос, как тепличный цветок, огражденный от резких сторонних влияний далекой жизни.