Неточные совпадения
Поет
море,
гудит город, ярко сверкает солнце, творя сказки.
Словно тысячи металлических струн протянуты в
густой листве олив, ветер колеблет жесткие листья, они касаются струн, и эти легкие непрерывные прикосновения наполняют воздух жарким, опьяняющим звуком. Это — еще не музыка, но кажется, что невидимые руки настраивают сотни невидимых арф, и всё время напряженно ждешь, что вот наступит момент молчания, а потом мощно грянет струнный гимн солнцу, небу и
морю.
Сизые камни смотрят из виноградников, в
густых облаках зелени прячутся белые дома, сверкают на солнце стекла окон, и уже заметны глазу яркие пятна; на самом берегу приютился среди скал маленький дом, фасад его обращен к
морю и весь завешен тяжелою массою ярко-лиловых цветов, а выше, с камней террасы,
густыми ручьями льется красная герань.
Тихими ночами лета
море спокойно, как душа ребенка, утомленного играми дня, дремлет оно, чуть вздыхая, и, должно быть, видит какие-то яркие сны, — если плыть ночью по его
густой и теплой воде, синие искры горят под руками, синее пламя разливается вокруг, и душа человека тихо тает в этом огне, ласковом, точно сказка матери.
Проснулись птицы, перепархивают в листве олив, поют, а снизу вздымаются в гору
густые вздохи
моря, пробужденного солнцем.
И солнце смеется, восходя всё выше над
густой и мягкой водою
моря, а люди с виноградников отвечают старику...
Красно улыбаются встречу заре яркие цветы гвоздики и малиновые метелки шалфея,
густой запах нарцисса плывет в свежем воздухе утра, смешиваясь с соленым дыханием
моря.
С утра шумно и обильно лился дождь, но к полудню тучи иссякли, их темная ткань истончилась, и, разорванную на множество дымных кусков, ветер угнал ее в
море, а там она вновь плотно свилась в синевато-сизую массу, положив
густую тень на
море, успокоенное дождем.
Если смотреть на остров издали, с
моря, он должен казаться подобным богатому храму в праздничный день: весь чисто вымыт, щедро убран яркими цветами, всюду сверкают крупные капли дождя — топазами на желтоватом молодом листе винограда, аметистами на гроздьях глициний, рубинами на кумаче герани, и точно изумруды всюду на траве, в
густой зелени кустарника, на листве деревьев.
Его всё занимает: цветы,
густыми ручьями текущие по доброй земле, ящерицы среди лиловатых камней, птицы в чеканной листве олив, в малахитовом кружеве виноградника, рыбы в темных садах на дне
моря и форестьеры на узких, запутанных улицах города: толстый немец, с расковырянным шпагою лицом, англичанин, всегда напоминающий актера, который привык играть роль мизантропа, американец, которому упрямо, но безуспешно хочется быть похожим на англичанина, и неподражаемый француз, шумный, как погремушка.
Я, Петр Игнатьевич и Николай говорим вполголоса. Нам немножко не по себе. Чувствуешь что-то особенное, когда за дверью
морем гудит аудитория. За тридцать лет я не привык к этому чувству и испытываю его каждое утро. Я нервно застегиваю сюртук, задаю Николаю лишние вопросы, сержусь… Похоже на то, как будто я трушу, но это не трусость, а что-то другое, чего я не в состоянии ни назвать, ни описать.
Неточные совпадения
Дорога стоголосая //
Гудит! Что
море синее, // Смолкает, подымается // Народная молва.
За лугами, усеянными рощами и водяными мельницами, зеленели и синели
густые леса, как
моря или туман, далеко разливавшийся.
Бывало, пушка зоревая // Лишь только грянет с корабля, // С крутого берега сбегая, // Уж к
морю отправляюсь я. // Потом за трубкой раскаленной, // Волной соленой оживленный, // Как мусульман в своем раю, // С восточной
гущей кофе пью. // Иду гулять. Уж благосклонный // Открыт Casino; чашек звон // Там раздается; на балкон // Маркёр выходит полусонный // С метлой в руках, и у крыльца // Уже сошлися два купца.
Издали казалось, что из воды вырывались клубы
густого белого дыма; а кругом синее-пресинее
море, в которое с рифов потоками катился жемчуг да изумруды.
Один водил, водил по грязи, наконец повел в перелесок, в
густую траву, по тропинке, совсем спрятавшейся среди кактусов и других кустов, и вывел на холм, к кладбищу, к тем огромным камням, которые мы видели с
моря и приняли сначала за город.