Воротился из Австралии Энрике Борбоне, он был дровосеком в этой чудесной стране, где всякий желающий легко достает большие деньги, он приехал погреться на солнце родины и снова собирался туда, где живется свободней. Было ему тридцать шесть лет, бородатый, могучий, веселый, он прекрасно рассказывал о своих приключениях, о жизни в дремучих лесах; все принимали эту жизнь за сказку,
мать и дочь — за правду.
И вот
мать и дочь стоят рядом, не глядя друг на друга, вот глухо ударил бубен, они сорвались и летят вдоль улицы на площадь, как две большие белые птицы, — мать в красном платке на голове, дочь — в голубом.
Неточные совпадения
Это была правда, как майский день:
дочь Нунчи незаметно для людей разгорелась звездою, такою же яркой, как
мать. Ей было только четырнадцать лет, но — очень рослая, пышноволосая, с гордыми глазами — она казалась значительно старше
и вполне готовой быть женщиной.
Разумеется, сначала не заметно было
и тени соперничества между
матерью и Ниной, —
дочь вела себя скромно, бережно, смотрела на мир сквозь ресницы
и пред мужчинами неохотно открывала рот; а глаза
матери горели всё жадней,
и всё призывней звучал ее голос.
Да, а около
матери всё чаще является
дочь, скромная, как монахиня или как нож в ножнах. Мужчины смотрят, сравнивают,
и, может быть, некоторым становится понятно, что иногда чувствует женщина
и как обидно ей жить.
Проходит год, два, —
дочь всё ближе к
матери и — дальше от нее. Уже всем заметно, что парни не знают, куда смотреть ласковей — на ту или эту. А подруги, — друзья
и подруги любят укусить там, где чешется, — подруги спрашивают...
Как
мать — она гордилась красотой
дочери, как женщина — Нунча не могла не завидовать юности; Нина встала между нею
и солнцем, —
матери обидно было жить в тени.
И настал день, когда
дочь сказала
матери...
Нина стала говорить со своей
матерью не так, как заслуживала Нунча;
и вот однажды, в день святого Якова, на празднике нашего квартала, когда все люди веселились от души, а Нунча уже великолепно станцевала тарантеллу, —
дочь заметила ей при всех...
Уже с первых минут стало ясно, что
дочь уступит
матери в легкости
и силе, — Нунча бежала так свободно
и красиво, точно сама земля несла ее, как
мать ребенка, — люди стали бросать из окон
и с тротуаров цветы под ноги ей
и рукоплескали, одобряя ее криками; в два конца она опередила
дочь на четыре минуты с лишком,
и Нина, разбитая, обиженная неудачей, в слезах
и задыхаясь, упала на ступени паперти, — не могла уже бежать третий раз.
Спасая искренно и горячо от сетей «благодетеля», открывая глаза и
матери и дочери на значение благодеяний — он влюбился сам в Наташу. Наташа влюбилась в него — и оба нашли счастье друг в друге, оба у смертного одра матери получили на него благословение.
Между
матерью и дочерью сразу пробежала черная кошка. Приехавши домой, сестрица прямо скрылась в свою комнату, наскоро разделась и, не простившись с матушкой, легла в постель, положив под подушку перчатку с правой руки, к которой «он» прикасался.
Неточные совпадения
Сначала он из одного чувства сострадания занялся тою новорожденною слабенькою девочкой, которая не была его
дочь и которая была заброшена во время болезни
матери и, наверно, умерла бы, если б он о ней не позаботился, —
и сам не заметил, как он полюбил ее.
Увидав уходившую Кити
и мать, встречавшую ее на ступеньках, Левин, раскрасневшийся после быстрого движения, остановился
и задумался. Он снял коньки
и догнал у выхода сада
мать с
дочерью.
— Вы слышали,
и Мальтищева, — не
дочь, а
мать, — шьет себе костюм diable rose. [розового чорта.]
Она, счастливая, довольная после разговора с
дочерью, пришла к князю проститься по обыкновению,
и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина
и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его
мать.
И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил
и начал выкрикивать неприличные слова.
Матери не нравились в Левине
и его странные
и резкие суждения,
и его неловкость в свете, основанная, как она полагала, на гордости,
и его, по ее понятиям, дикая какая-то жизнь в деревне, с занятиями скотиной
и мужиками; не нравилось очень
и то, что он, влюбленный в ее
дочь, ездил в дом полтора месяца, чего-то как будто ждал, высматривал, как будто боялся, не велика ли будет честь, если он сделает предложение,
и не понимал, что, ездя в дом, где девушка невеста, надо было объясниться.