Неточные совпадения
Остановясь за
спиною старого мостовщика, замолчала, приподнялась на носки и через плечо старика серьезно смотрит, как течет вино
в желтую чашу, течет и звучит, точно продолжая ее песню.
За
спиной старика стоит, опираясь локтем о камень, черноглазый смугляк, стройный и тонкий,
в красном колпаке на голове,
в белой фуфайке на выпуклой груди и
в синих штанах, засученных по колени. Он щиплет пальцами правой руки усы и задумчиво смотрит
в даль моря, где качаются черные полоски рыбацких лодок, а далеко за ними чуть виден белый парус, неподвижно тающий
в зное, точно облако.
— Она охотно согласилась с ним, и почти с первых слов они вступили
в бой друг с другом: девушка яростно защищала церковь как место, где замученный человек может отдохнуть душою, где, пред лицом доброй мадонны, — все равны и все равно жалки, несмотря на разность одежды; он возражал, что не отдых нужен людям, а борьба, что невозможно гражданское равенство без равенства материальных благ и что за
спиной мадонны прячется человек, которому выгодно, чтобы люди были несчастны и глупы.
— Однажды, провожая ее домой, он сказал ей, что любит ее, хочет, чтобы она была его женой, и — был испуган тем впечатлением, которое вызвали
в ней его слова! пошатнувшись, точно он ударил ее, широко раскрыв глаза, бледная, она прислонилась
спиною к стене, спрятав руки, и, глядя
в лицо его, почти с ужасом сказала...
Донато бросился
в дом, схватил ружье и побежал
в поле, куда ушел отец, там он сказал ему всё, что может сказать мужчина мужчине
в такую минуту, и двумя выстрелами покончил с ним, а потом плюнул на труп и разбил прикладом череп его. Говорили, что он долго издевался над мертвым — будто бы вспрыгнул на
спину ему и танцевал на ней свой танец мести.
Далеко оно было от него, и трудно старику достичь берега, но он решился, и однажды, тихим вечером, пополз с горы, как раздавленная ящерица по острым камням, и когда достиг волн — они встретили его знакомым говором, более ласковым, чем голоса людей, звонким плеском о мертвые камни земли; тогда — как после догадывались люди — встал на колени старик, посмотрел
в небо и
в даль, помолился немного и молча за всех людей, одинаково чужих ему, снял с костей своих лохмотья, положил на камни эту старую шкуру свою — и все-таки чужую, — вошел
в воду, встряхивая седой головой, лег на
спину и, глядя
в небо, — поплыл
в даль, где темно-синяя завеса небес касается краем своим черного бархата морских волн, а звезды так близки морю, что, кажется, их можно достать рукой.
Он стоит, точно поддерживая тяжесть, чуть согнув
спину, широко расставив ноги, а вокруг него всё веселей играет юный день, ярче блестит зелень виноградников, громче щебечут вьюрки и чижи,
в зарослях ежевики, ломоноса,
в кустах молочая бьют перепела, где-то свистит черный дрозд, щеголеватый и беззаботный, как неаполитанец.
Лишь иногда старое емкое сердце переполняется думами о будущем детей, и тогда старый Чекко, выпрямив натруженную
спину, выгибает грудь и, собрав последние силы, хрипло кричит
в море,
в даль, туда, к детям...
Так и говорят — вполголоса — двое людей, сидя
в хаосе камня на берегу острова; один — таможенный солдат
в черной куртке с желтыми кантами и коротким ружьем за
спиною, — он следит, чтоб крестьяне и рыбаки не собирали соль, отложившуюся
в щелях камней; другой — старый рыбак, обритый, точно испанец, темнолицый,
в серебряных баках от ушей к носу, — нос у него большой и загнут, точно у попугая.
Всего лучше Пепе, когда он один стоит где-нибудь
в камнях, вдумчиво разглядывая их трещины, как будто читая по ним темную историю жизни камня.
В эти минуты живые его глаза расширены, подернуты красивой пленкой, тонкие руки за
спиною и голова, немножко склоненная, чуть-чуть покачивается, точно чашечка цветка. Он что-то мурлычет тихонько, — он всегда поет.
Неточные совпадения
Не знаешь сам, что сделал ты: // Ты снес один по крайности // Четырнадцать пудов!» // Ой, знаю! сердце молотом // Стучит
в груди, кровавые //
В глазах круги стоят, //
Спина как будто треснула…
— А потому терпели мы, // Что мы — богатыри. //
В том богатырство русское. // Ты думаешь, Матренушка, // Мужик — не богатырь? // И жизнь его не ратная, // И смерть ему не писана //
В бою — а богатырь! // Цепями руки кручены, // Железом ноги кованы, //
Спина… леса дремучие // Прошли по ней — сломалися. // А грудь? Илья-пророк // По ней гремит — катается // На колеснице огненной… // Все терпит богатырь!
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне
в очи;
спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем стал белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста // Сидели мы и плакали. // Я деду горе новое // Поведала свое…
Разломило
спину, // А квашня не ждет! // Баба Катерину // Вспомнила — ревет: //
В дворне больше году // Дочка… нет родной! // Славно жить народу // На Руси святой!
Спина в то время хрустнула, // Побаливала изредка, // Покуда молод был, // А к старости согнулася.