Неточные совпадения
Началась борьба, возня, но — вдруг вся серая, пыльная толпа зрителей покачнулась, взревела, взвыла, хлынула на рельсы, — человек
в панаме сорвал с головы свою
шляпу, подбросил ее
в воздух и первый лег на землю рядом с забастовщиком, хлопнув его по плечу и крича
в лицо его ободряющим голосом.
Качаются знамена, летят
шляпы и цветы, над головами взрослых людей выросли маленькие детские головки, мелькают крошечные темные лапы, ловя цветы и приветствуя, и всё гремит
в воздухе непрерывный мощный крик!
Из арки улицы, как из трубы, светлыми ручьями радостно льются песни пастухов; без
шляп, горбоносые и
в своих плащах похожие на огромных птиц, они идут играя, окруженные толпою детей с фонарями на высоких древках, десятки огней качаются
в воздухе, освещая маленькую круглую фигурку старика Паолино, ого серебряную голову, ясли
в его руках и
в яслях, полных цветами, — розовое тело Младенца, с улыбкою поднявшего вверх благословляющие ручки.
Неточные совпадения
Завернутые полы его кафтана трепались ветром; белая коса и черная шпага вытянуто рвались
в воздух; богатство костюма выказывало
в нем капитана, танцующее положение тела — взмах вала; без
шляпы, он был, видимо, поглощен опасным моментом и кричал — но что?
Взлетела
в воздух широкая соломенная
шляпа, упала на землю и покатилась к ногам Самгина, он отскочил
в сторону, оглянулся и вдруг понял, что он бежал не прочь от катастрофы, как хотел, а задыхаясь, стоит
в двух десятках шагов от безобразной груды дерева и кирпича;
в ней вздрагивают, покачиваются концы досок, жердей.
Самгин, насыщаясь и внимательно слушая, видел вдали, за стволами деревьев, медленное движение бесконечной вереницы экипажей,
в них яркие фигуры нарядных женщин, рядом с ними покачивались всадники на красивых лошадях; над мелким кустарником
в сизоватом
воздухе плыли головы пешеходов
в соломенных
шляпах,
в котелках, где-то далеко оркестр отчетливо играл «Кармен»; веселая задорная музыка очень гармонировала с гулом голосов, все было приятно пестро, но не резко, все празднично и красиво, как хорошо поставленная опера.
Его встретил мягкий, серебряный день.
В воздухе блестела снежная пыль, оседая инеем на проводах телеграфа и телефона, — сквозь эту пыль светило мутноватое солнце. Потом обогнал человек
в новеньком светло-сером пальто,
в серой пуховой
шляпе, надетой так глубоко, что некрасиво оттопырились уши.
— И только с
воздухом… А
воздухом можно дышать и
в комнате. Итак, я еду
в шубе… Надену кстати бархатную ермолку под
шляпу, потому что вчера и сегодня чувствую шум
в голове: все слышится, будто колокола звонят; вчера
в клубе около меня по-немецки болтают, а мне кажется, грызут грецкие орехи… А все же поеду. О женщины!