— Малюта!.. в зятья ко мне собирается!.. Не ожидал!.. Душегубец, палач!.. Женоубийцей, видимо, стать хочет, а потом и венчаться с моей дочерью?.. А ты-то что слушал негодяя и в рожу подлую не харкнул? Побоялся, за шкуру свою побоялся?.. Ай да князь Прозоровский!.. Ты не захотел идти к царю бить челом на татарского выродка за бесчестие твоей племянницы, так я пойду поклонюсь царю-батюшке!.. Правильно говоришь ты, засиделся я, досиделся до бесчестия всему роду нашему княжескому!.. Сейчас
поеду к царю!..
Неточные совпадения
— Афанасий, — продолжал
царь, — я этими днями
еду молиться в Суздаль, а ты ступай на Москву
к боярину Дружине Морозову, спроси его о здоровье, скажи, что я-де прислал тебя снять с него мою опалу… Да возьми, — прибавил он значительно, — возьми с собой, для почету, поболе опричников!
— Да это, — сказал Михеич, — конь-то не по тебе, батюшка, это конь плохой, да и седла-то на нем нетути… да и как же тебе на таком коне
к царю ехать?…
Этот день был исключением в Александровой слободе.
Царь, готовясь
ехать в Суздаль на богомолье, объявил заране, что будет обедать вместе с братией, и приказал звать
к столу, кроме трехсот опричников, составлявших его всегдашнее общество, еще четыреста, так что всех званых было семьсот человек.
Что представления Петру разных лиц были делом обыкновенным и что за ними зорко следили приверженцы обеих партий, видно из следующей выписки из письма Шакловитого
к Голицыну во время первого крымского похода: «Сего ж числа, после часов, были у государя у руки новгородцы, которые
едут на службу; и как их изволил жаловать государь
царь Петр Алексеевич, в то время, подступя, нарочно встав с лавки, Черкасский объявил тихим голосом князь Василья Путятина: прикажи, государь мой, в полку присмотреть, каков он там будет?» (Устрялов, том I, приложение VII, стр. 356).
А теперь нам вышел срок, //
Едем прямо на восток, // Мимо острова Буяна, // В царство славного Салтана…» // Князь им вымолвил тогда: // «Добрый путь вам, господа, // По морю по Окияну //
К славному
царю Салтану;