Помню, мне хотелось, чтоб ее состояние было объяснено как-то иначе;
нервная болезнь — это слишком просто для такой девушки и в такой странной комнате, где все вещи робко прижались к стенам, а в углу, пред иконами, слишком ярко горит огонек лампады и по белой скатерти большого обеденного стола беспричинно ползает тень ее медных цепей.
Отвечая, он объявил, между прочим, что действительно долго не был в России, с лишком четыре года, что отправлен был за границу по болезни, по какой-то странной
нервной болезни, вроде падучей или Виттовой пляски, каких-то дрожаний и судорог.
Чрез какой-нибудь год вы заболели
нервною болезнью, хотя по лицу этого совершенно было незаметно, и начали ко мне приступать, чтобы я переехал с вами в Москву, — я и это сделал.
Вскоре после того мы с Вырубовым посетили А.И. При нем тогда была только Н.А.Огарева и их дочь Лиза, официально значившаяся также как девица Огарева. Он просил меня навещать его и собирался взять на зиму меблированную квартиру. Но это ему не удалось тогда сделать. Он получил депешу, что его старшая дочь Н.А. серьезно заболела какой-то
нервной болезнью, и он тотчас же решил ехать во Флоренцию, где она гостила тогда у брата своего Александра, профессора в тамошнем Институте высших наук.
Неточные совпадения
Болезнь Пульхерии Александровны была какая-то странная,
нервная и сопровождалась чем-то вроде помешательства, если не совершенно, то, по крайней мере, отчасти.
Нервный вздор какой-то, паек был дурной, говорит, пива и хрену мало отпускали, оттого и
болезнь, но что ничего, пройдет и перемелется.
Подъезжая еще к Ирбиту, Привалов уже чувствовал, что ярмарка висит в самом воздухе. Дорога была избита до того, что экипаж нырял из ухаба в ухаб, точно в сильнейшую морскую качку.
Нервные люди получали от такой езды морскую
болезнь. Глядя на бесконечные вереницы встречных и попутных обозов, на широкие купеческие фуры, на эту точно нарочно изрытую дорогу, можно было подумать, что здесь только что прошла какая-то многотысячная армия с бесконечным обозом.
Впоследствии с несчастною, с самого детства запуганною молодою женщиной произошло вроде какой-то
нервной женской
болезни, встречаемой чаще всего в простонародье у деревенских баб, именуемых за эту
болезнь кликушами.
Максим боялся, что это только временная перемена, вызванная тем, что
нервная напряженность ослаблена
болезнью.