Слушатели с отвращением плевались, — дико ругали студентов, а я, видя, что Тереза возбуждает вражду к людям, уже излюбленным мною, говорил, что студенты
любят народ, желают ему добра.
Неточные совпадения
— Милые вы мои птицы!
Люблю вас — честный вы
народ! А я — злой подлец и кр-рокодил, — желаю погубить родственников и — погублю! Ей-богу! Жив быть не хочу, а…
— Там у вас студенты много балакают о любви к
народу, так я говорю им на это:
народ любить нельзя. Это — слова, любовь к
народу…
—
Любить — значит: соглашаться, снисходить, не замечать, прощать. С этим нужно идти к женщине. А — разве можно не замечать невежества
народа, соглашаться с заблуждениями его ума, снисходить ко всякой его подлости, прощать ему зверство? Нет?
Не
люблю я
народ, вот что!
— Лексей Максимыч, воевода без
народа, — как же, а? — спросил он меня дождливой ночью. — Едем, что ли, на море завтра? Ей-богу! Чего тут? Не
любят здесь нашего брата, эдаких. Еще — того, как-нибудь, под пьяную руку…
Но любить или не
любить народ, как что-то особенное, он не мог, потому что не только жил с народом, не только все его интересы были связаны с народом, но он считал и самого себя частью народа, не видел в себе и народе никаких особенных качеств и недостатков и не мог противопоставлять себя народу.
— Я столько, столько вынесла, смотря на всю эту умилительную сцену… — не договорила она от волнения. — О, я понимаю, что вас
любит народ, я сама люблю народ, я желаю его любить, да и как не любить народ, наш прекрасный, простодушный в своем величии русский народ!
Я, любезные граждане, не затем оставил родину, чтоб искать себе другой: я всем сердцем
люблю народ русский, а Россию оставил потому, что не мог быть немым и праздным свидетелем ее угнетения; я оставил ее после ссылки, преследуемый свирепым самовластием Николая.
Неточные совпадения
Сергей Иванович говорил, что он
любит и знает
народ и часто беседовал с мужиками, что̀ он умел делать хорошо, не притворяясь и не ломаясь, и из каждой такой беседы выводил общие данные в пользу
народа и в доказательство, что знал этот
народ.
Кроме того, хотя он долго жил в самых близких отношениях к мужикам как хозяин и посредник, а главное, как советчик (мужики верили ему и ходили верст за сорок к нему советоваться), он не имел никакого определенного суждения о
народе, и на вопрос, знает ли он
народ, был бы в таком же затруднении ответить, как на вопрос,
любит ли он
народ.
Точно так же, как он
любил и хвалил деревенскую жизнь в противоположность той, которой он не
любил, точно так же и
народ любил он в противоположность тому классу людей, которого он не
любил, и точно так же он знал
народ, как что-то противоположное вообще людям.
Разумеется, как добрый человек, он больше
любил, чем не
любил людей, а потому и
народ.
Константин Левин, если б у него спросили,
любит ли он
народ, решительно не знал бы, как на это ответить.