Неточные совпадения
Тетерев. И жаден будет
в свое время и так же, как ты, — самоуверен и жесток. (Перчихин удивленно глядит
в лицо Тетерева, не понимая — утешает ли он старика или ругает его. На лице Бессеменова — тоже
недоумение, но речь Тетерева интересна ему.) И даже несчастен будет он вот так же, как ты теперь… Жизнь идет, старик, кто не поспевает за ней, тот
остается одиноким…
И долго все присутствовавшие
оставались в недоумении, не зная, действительно ли они видели эти необыкновенные глаза, или это была просто мечта, представшая только на миг глазам их, утружденным долгим рассматриваньем старинных картин.
Сочувствователи
остались в недоумении, все разинули рты, ибо смекнули теперь, во что Семен Иванович ногой ступил, и не знали, с чего начать; вдруг дверь в кухне скрипнула, отворилась, и пьянчужка приятель, — иначе господин Зимовейкин, — робко просунул голову, осторожно обнюхивая, по своему обычаю, местность.
Неточные совпадения
Он, однако, изумился, когда узнал, что приглашенные им родственники
остались в деревне. «Чудак был твой папа́ всегда», — заметил он, побрасывая кистями своего великолепного бархатного шлафрока, [Шлафрок — домашний халат.] и вдруг, обратясь к молодому чиновнику
в благонамереннейше застегнутом вицмундире, воскликнул с озабоченным видом: «Чего?» Молодой человек, у которого от продолжительного молчания слиплись губы, приподнялся и с
недоумением посмотрел на своего начальника.
Алеша, выслушав приказание отца, которое тот выкрикнул ему из коляски, уезжая из монастыря,
оставался некоторое время на месте
в большом
недоумении.
Остается мучительный вопрос и
недоумение: что преобладало
в исторической действительности, христианство как путь свободы, или христианство как путь принуждения?
Один из них, по фамилии Беспалов, строит на своем участке большой двухэтажный дом с балконом, похожий на дачу, и все смотрят на постройку с
недоумением и не понимают, зачем это; то, что богатый человек, имеющий взрослых сыновей, быть может,
останется навсегда
в Рыковском
в то время, как отлично мог бы устроиться где-нибудь на Зее, производит впечатление странного каприза, чудачества.
Если бы публике приходилось судить об Островском только по критикам, десять лет сочинявшимся о нем, то она должна была бы
остаться в крайнем
недоумении о том: что же наконец думать ей об этом авторе?