Неточные совпадения
Речь его лилась спокойно и отталкивала куда-то в сторону тревогу ожидания обыска, выпуклые
глаза светло
улыбались, и весь он, хотя и нескладный, был такой гибкий.
И, снова наклонив голову, Сизов виновато
улыбнулся. Директор медленно обвел
глазами толпу, пожал плечами. Потом испытующе оглядел Павла и заметил ему...
Он смотрел на нее,
улыбаясь весь, такой близкий, славный, и в круглых
глазах светилась любовная, немного грустная искра.
Она шагала, и ей хотелось толкнуть в спину надзирателя, чтобы он шел быстрее. В маленькой комнате стоял Павел,
улыбался, протягивал руку. Мать схватила ее, засмеялась, часто мигая
глазами, и, не находя слов, тихо говорила...
Он не нравился матери, в его угловатой стриженой голове, в маленьких
глазах было что-то всегда пугавшее ее, но теперь она обрадовалась и, ласковая,
улыбаясь, оживленно говорила...
Он сел, широко расставив ноги, уперся в колена ладонями вопросительно ощупывая Павла темными
глазами, добродушно
улыбаясь, ждал ответа.
— Веру вашу я знаю! — задумчиво сказал Миронов. — Бумаги эти читал. Ба, Ниловна! — воскликнул он,
улыбаясь матери умными
глазами. — И ты бунтовать пошла?
Не видя ничего, не зная, что случилось впереди, мать расталкивала толпу, быстро подвигаясь вперед, а навстречу ей пятились люди, одни — наклонив головы и нахмурив брови, другие — конфузливо
улыбаясь, третьи — насмешливо свистя. Она тоскливо осматривала их лица, ее
глаза молча спрашивали, просили, звали…
— Я не об этом, не об домашнем! — тихо сказала она. И грустно вздохнула, чувствуя себя уколотой тем, что он не понял ее. Он,
улыбаясь близорукими
глазами, задумчиво сказал...
Голос у нее был глуховатый, говорила она медленно, но двигалась сильно и быстро. Большие серые
глаза улыбались молодо и ясно, а на висках уже сияли тонкие лучистые морщинки, и над маленькими раковинами ушей серебристо блестели седые волосы.
А через минуту Софья снова говорила просто, душевно, и мать,
улыбаясь, заглядывала ей в
глаза.
— Я не про это, — с лица вам можно больше дать. А посмотришь в
глаза ваши, послушаешь вас и даже удивляешься, — как будто вы девушка. Жизнь ваша беспокойная и трудная, опасная, а сердце у вас —
улыбается.
Парни медленно, тесной группой подошли к Софье и жали ей руку молча, неуклюже ласковые. В каждом ясно было видно скрытое довольство, благодарное и дружеское, и это чувство, должно быть, смущало их своей новизной.
Улыбаясь сухими от бессонной ночи
глазами, они молча смотрели в лицо Софьи и переминались с ноги на ногу.
Он говорил всегда спокойно, голосом честного и строгого судьи, и хотя — даже говоря о страшном —
улыбался тихой улыбкой сожаления, — но его
глаза блестели холодно и твердо.
И медленно, с усилием двигая губами, Егор стал рассказывать историю жизни своей соседки.
Глаза его
улыбались, мать видела, что он нарочно поддразнивает ее и, глядя на его лицо, подернутое влажной синевой, тревожно думала...
— Он хочет сделать меня идиотом! — пожаловался Егор. Короткие, тяжелые вздохи с влажным хрипом вырывались из груди Егора, лицо его было покрыто мелким потом, и, медленно поднимая непослушные, тяжелые руки, он отирал ладонью лоб. Странная неподвижность опухших щек изуродовала его широкое доброе лицо, все черты исчезли под мертвенной маской, и только
глаза, глубоко запавшие в отеках, смотрели ясно,
улыбаясь снисходительной улыбкой.
Она покраснела, опустилась на стул, замолчала. «Милая ты моя, милая!» —
улыбаясь, думала мать. Софья тоже
улыбнулась, а Николай, мягко глядя в лицо Саши, тихо засмеялся. Тогда девушка подняла голову, строго посмотрела на всех и, бледная, сверкнув
глазами, сухо, с обидой в голосе, сказала...
— Перестаньте, Саша! — спокойно сказал Николай. Мать тоже подошла к ней и, наклонясь, осторожно погладила ее голову. Саша схватила ее руку и, подняв кверху покрасневшее лицо, смущенно взглянула в лицо матери. Та
улыбнулась и, не найдя, что сказать Саше, печально вздохнула. А Софья села рядом с Сашей на стул, обняла за плечи и, с любопытной улыбкой заглядывая ей в
глаза, сказала...
Закуривая папиросу, она спрашивала и не ждала ответов, лаская мать и юношу взглядом серых
глаз. Мать смотрела на нее и, внутренне
улыбаясь, думала...
Вопросительно взглянув в
глаза гостьи и снова
улыбаясь, продолжал...
Вспыхнул огонь, задрожал и утонул во тьме. Мужик подошел к постели матери, поправил тулуп, окутав ее ноги. Эта ласка мягко тронула мать своей простотой, и, снова закрыв
глаза, она
улыбнулась. Степан молча разделся, влез на полати. Стало тихо.
В воскресенье, прощаясь с Павлом в канцелярии тюрьмы, она ощутила в своей руке маленький бумажный шарик. Вздрогнув, точно он ожег ей кожу ладони, она взглянула в лицо сына, прося и спрашивая, но не нашла ответа. Голубые
глаза Павла
улыбались обычной, знакомой ей улыбкой, спокойной и твердой.
Прокурор изредка черкал карандашом по бумаге и снова продолжал беззвучную беседу с предводителем дворянства, а тот, поглаживая седую бороду, выкатывал огромные красивые
глаза и
улыбался, важно сгибая шею.
Речь прокурора порвалась как-то неожиданно — он сделал несколько быстрых, мелких стежков, поклонился судьям и сел, потирая руки. Предводитель дворянства закивал ему головой, выкатывая свои
глаза, городской голова протянул руку, а старшина глядел на свой живот и
улыбался.
Павел смотрел в лицо матери немного усталыми
глазами спокойно и ласково. Порою кивал ей головой,
улыбался.
Что-то странное почудилось матери в голосе Людмилы, она взглянула ей в лицо, та
улыбалась углами тонких губ, за стеклами очков блестели матовые
глаза. Отводя свой взгляд в сторону, мать подала ей речь Павла.
А когда открыла
глаза — комната была полна холодным белым блеском ясного зимнего дня, хозяйка с книгою в руках лежала на диване и,
улыбаясь не похоже на себя, смотрела ей в лицо.
Сверкнули радостно и нежно
глаза Саши, встала темная фигура Рыбина,
улыбалось бронзовое, твердое лицо сына, смущенно мигал Николай, и вдруг все всколыхнулось глубоким, легким вздохом, слилось и спуталось в прозрачное, разноцветное облако, обнявшее все мысли чувством покоя.
Мальчик читал газету и как будто не слышал ничего, но порою
глаза его смотрели из-за листа в лицо матери, и когда она встречала их живой взгляд, ей было приятно, она
улыбалась. Людмила снова вспоминала Николая без сожаления об его аресте, а матери казался вполне естественным ее тон. Время шло быстрее, чем в другие дни, — когда кончили пить чай, было уже около полудня.
Ее доброе большое лицо вздрагивало,
глаза лучисто
улыбались, и брови трепетали над ними, как бы окрыляя их блеск. Ее охмеляли большие мысли, она влагала в них все, чем горело ее сердце, все, что успела пережить, и сжимала мысли в твердые, емкие кристаллы светлых слов. Они все сильнее рождались в осеннем сердце, освещенном творческой силой солнца весны, все ярче цвели и рдели в нем.
Неточные совпадения
— Здесь столько блеска, что
глаза разбежались, — сказал он и пошел в беседку. Он
улыбнулся жене, как должен
улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
Степан Аркадьич рассказал жене причину замедления, и гости
улыбаясь перешептывались между собой. Левин ничего и никого не замечал; он, не спуская
глаз, смотрел на свою невесту.
«Что-нибудь еще в этом роде», сказал он себе желчно, открывая вторую депешу. Телеграмма была от жены. Подпись ее синим карандашом, «Анна», первая бросилась ему в
глаза. «Умираю, прошу, умоляю приехать. Умру с прощением спокойнее», прочел он. Он презрительно
улыбнулся и бросил телеграмму. Что это был обман и хитрость, в этом, как ему казалось в первую минуту, не могло быть никакого сомнения.
— О, нет! — как будто с трудом понимая, — сказал Вронский. — Если вам всё равно, то будемте ходить. В вагонах такая духота. Письмо? Нет, благодарю вас; для того чтоб умереть, не нужно рекомендаций. Нешто к Туркам… — сказал он,
улыбнувшись одним ртом.
Глаза продолжали иметь сердито-страдающее выражение.
Увидав воздымающиеся из корсета желтые плечи графини Лидии Ивановны, вышедшей в дверь, и зовущие к себе прекрасные задумчивые
глаза ее, Алексей Александрович
улыбнулся, открыв неувядающие белые зубы, и подошел к ней.