Павел видел улыбку на губах матери, внимание на лице, любовь в ее глазах; ему казалось, что он заставил ее понять свою правду, и юная гордость силою слова возвышала его веру в себя. Охваченный возбуждением, он говорил, то усмехаясь, то хмуря брови, порою в его словах звучала ненависть, и когда мать слышала ее звенящие, жесткие слова, она, пугаясь, качала головой и тихо
спрашивала сына...
Неточные совпадения
— Чего? —
спросил отец, надвигаясь на высокую, тонкую фигуру
сына, как тень на березу.
— Да я уже и жду! — спокойно сказал длинный человек. Его спокойствие, мягкий голос и простота лица ободряли мать. Человек смотрел на нее открыто, доброжелательно, в глубине его прозрачных глаз играла веселая искра, а во всей фигуре, угловатой, сутулой, с длинными ногами, было что-то забавное и располагающее к нему. Одет он был в синюю рубашку и черные шаровары, сунутые в сапоги. Ей захотелось
спросить его — кто он, откуда, давно ли знает ее
сына, но вдруг он весь покачнулся и сам
спросил ее...
— Да вы не серчайте, чего же! Я потому
спросил, что у матери моей приемной тоже голова была пробита, совсем вот так, как ваша. Ей, видите, сожитель пробил, сапожник, колодкой. Она была прачка, а он сапожник. Она, — уже после того как приняла меня за
сына, — нашла его где-то, пьяницу, на свое великое горе. Бил он ее, скажу вам! У меня со страху кожа лопалась…
«Ишь ты!» — внутренно воскликнула мать, и ей захотелось сказать хохлу что-то ласковое. Но дверь неторопливо отворилась, и вошел Николай Весовщиков,
сын старого вора Данилы, известный всей слободе нелюдим. Он всегда угрюмо сторонился людей, и над ним издевались за это. Она удивленно
спросила его...
— Не пили, а уж благодарите! — отозвалась она, и взглянув на
сына,
спросила: — Я ведь не помешаю?
Это было похоже на сказку, и мать несколько раз взглянула на
сына, желая его
спросить — что же в этой истории запретного?
Это поразило мать. Она стояла среди комнаты и, удивленно двигая бровями, молча смотрела на
сына. Потом тихо
спросила...
Мать жадно слушала его крепкую речь; было приятно видеть, что к
сыну пришел пожилой человек и говорит с ним, точно исповедуется. Но ей казалось, что Павел ведет себя слишком сухо с гостем, и, чтобы смягчить его отношение, она
спросила Рыбина...
И громко зевнул. Павел
спрашивал ее о здоровье, о доме… Она ждала каких-то других вопросов, искала их в глазах
сына и не находила. Он, как всегда, был спокоен, только лицо побледнело да глаза как будто стали больше.
Когда
сын и Андрей пришли обедать, она прежде всего
спросила их...
— Захотите — дело найдется! — сказал Николай. Для нее с понятием о деле уже неразрывно слилось представление о работе
сына и Андрея с товарищами. Она подвинулась к Николаю и, заглянув ему в глаза,
спросила...
В воскресенье, прощаясь с Павлом в канцелярии тюрьмы, она ощутила в своей руке маленький бумажный шарик. Вздрогнув, точно он ожег ей кожу ладони, она взглянула в лицо
сына, прося и
спрашивая, но не нашла ответа. Голубые глаза Павла улыбались обычной, знакомой ей улыбкой, спокойной и твердой.
Мать слушала невнятные вопросы старичка, — он
спрашивал, не глядя на подсудимых, и голова его лежала на воротнике мундира неподвижно, — слышала спокойные, короткие ответы
сына. Ей казалось, что старший судья и все его товарищи не могут быть злыми, жестокими людьми. Внимательно осматривая лица судей, она, пытаясь что-то предугадать, тихонько прислушивалась к росту новой надежды в своей груди.
Она не отвечала, подавленная тягостным разочарованием. Обида росла, угнетая душу. Теперь Власовой стало ясно, почему она ждала справедливости, думала увидать строгую, честную тяжбу правды
сына с правдой судей его. Ей представлялось, что судьи будут
спрашивать Павла долго, внимательно и подробно о всей жизни его сердца, они рассмотрят зоркими глазами все думы и дела
сына ее, все дни его. И когда увидят они правоту его, то справедливо, громко скажут...
— Вы имеете сказать что-нибудь по существу? — повышая голос,
спросил старичок. У него дрожала рука, и матери было приятно видеть, что он сердится. Но поведение Андрея не нравилось ей — оно не сливалось с речью
сына, — ей хотелось серьезного и строгого спора.
— Я не хотела говорить с вами о вашем
сыне — не встречалась с ним и не люблю печальных разговоров. Я знаю, что это значит, когда близкий идет в ссылку! Но — мне хочется
спросить вас — хорошо иметь такого
сына?..