— Я не про это, — с лица вам можно больше дать. А посмотришь в глаза ваши,
послушаешь вас и даже удивляешься, — как будто вы девушка. Жизнь ваша беспокойная и трудная, опасная, а сердце у вас — улыбается.
Неточные совпадения
— Говорю я теперь, — продолжала мать, — говорю, сама себя
слушаю, — сама себе не верю. Всю жизнь думала об одном — как бы обойти день стороной, прожить бы его незаметно, чтобы не тронули меня только? А теперь обо всех думаю, может, и не так понимаю я дела ваши, а все мне — близкие, всех жалко, для всех — хорошего хочется. А
вам, Андрюша, — особенно!..
— Посижу — выйду. Опять пойду. А что до мужиков — раз свяжут, два, да и поймут, — не вязать надо меня, а —
слушать. Я скажу им: «
Вы мне не верьте,
вы только
слушайте». А будут
слушать — поверят!
—
Вы не бойтесь, — я его не трону! Я мягкий, как пареная репа! И я… эй, ты, герой, не
слушай, — я его люблю! Но я — жилетку его не люблю! Он, видите, надел новую жилетку, и она ему очень нравится, вот он ходит, выпуча живот, и всех толкает: а посмотрите, какая у меня жилетка! Она хорошая — верно, но — зачем толкаться? И без того тесно.
—
Послушайте, ради Христа! Все
вы — родные… все
вы — сердечные… поглядите без боязни, — что случилось? Идут в мире дети, кровь наша, идут за правдой… для всех! Для всех
вас, для младенцев ваших обрекли себя на крестный путь… ищут дней светлых. Хотят другой жизни в правде, в справедливости… добра хотят для всех!
— Старше на шесть лет. Я ей очень многим обязан. Вот
вы послушайте, как она играет! Это ее пианино… здесь вообще много ее вещей, мои — книги…
—
Вы меня не спрашивайте, я ничего не понимаю. Сижу,
слушаю, думаю про себя…
— Зовите, как хочется! — задумчиво сказала мать. — Как хочется, так и зовите. Я вот все смотрю на
вас,
слушаю, думаю. Приятно мне видеть, что
вы знаете пути к сердцу человеческому. Все в человеке перед
вами открывается без робости, без опасений, — сама собой распахивается душа встречу
вам. И думаю я про всех
вас — одолеют они злое в жизни, непременно одолеют!
—
Послушайте, — сказала Софья Рыбину тихо, с упреком, — зачем
вы его сюда позвали? Он каждую минуту может умереть…
— Дорогая
вы моя! Никого он, кроме себя, не
послушает, никого!
—
Послушала ваши речи — вот для чего люди живут! И так чудно, —
слушаю я
вас и вижу — да ведь я это знаю! А до
вас ничего я этакого не слыхала и мыслей у меня таких не было…
—
Слушайте, — да это отлично!
Вы удивительно счастливый человек…
— Позвольте, кавалер, я понимаю!
Послушайте — ежели я
вас ударю и я же
вас буду судить, как
вы полагаете…
— Нет, вы не ошиблись, — сказала она медленно, отчаянно взглянув на его холодное лицо. — Вы не ошиблись. Я была и не могу не быть в отчаянии. Я
слушаю вас и думаю о нем. Я люблю его, я его любовница, я не могу переносить, я боюсь, я ненавижу вас… Делайте со мной что хотите.
Неточные совпадения
Городничий. Ну,
слушайте же, Степан Ильич! Чиновник-то из Петербурга приехал. Как
вы там распорядились?
Послушайте ж,
вы сделайте вот что: квартальный Пуговицын… он высокого роста, так пусть стоит для благоустройства на мосту.
Городничий (тихо, Добчинскому).
Слушайте:
вы побегите, да бегом, во все лопатки, и снесите две записки: одну в богоугодное заведение Землянике, а другую жене. (Хлестакову.)Осмелюсь ли я попросить позволения написать в вашем присутствии одну строчку к жене, чтоб она приготовилась к принятию почтенного гостя?
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли
вам, для общей нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к
вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он
вас по почте не отправил куды-нибудь подальше.
Слушайте: эти дела не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот
вы, Аммос Федорович, первый и начните.