Неточные совпадения
Вспыхнул спор, засверкали
слова, точно языки
огня в костре. Мать не понимала, о чем кричат. Все лица загорелись румянцем возбуждения, но никто не злился, не говорил знакомых ей резких
слов.
— Скажу тебе по-своему, по-кочегарски: бог — подобен
огню. Так! Живет он в сердце. Сказано: бог —
слово, а
слово — дух…
А Павел, выбросив из груди
слово, в которое он привык вкладывать глубокий и важный смысл, почувствовал, что горло ему сжала спазма боевой радости; охватило желание бросить людям свое сердце, зажженное
огнем мечты о правде.
— Знаете, иногда такое живет в сердце, — удивительное! Кажется, везде, куда ты ни придешь, — товарищи, все горят одним
огнем, все веселые, добрые, славные. Без
слов друг друга понимают… Живут все хором, а каждое сердце поет свою песню. Все песни, как ручьи, бегут — льются в одну реку, и течет река широко и свободно в море светлых радостей новой жизни.
Вспыхнул костер, все вокруг вздрогнуло, заколебалось, обожженные тени пугливо бросились в лес, и над
огнем мелькнуло круглое лицо Игната с надутыми щеками.
Огонь погас. Запахло дымом, снова тишина и мгла сплотились на поляне, насторожась и слушая хриплые
слова больного.
Она говорила, а гордое чувство все росло в груди у нее и, создавая образ героя, требовало
слов себе, стискивало горло. Ей необходимо было уравновесить чем-либо ярким и разумным то мрачное, что она видела в этот день и что давило ей голову бессмысленным ужасом, бесстыдной жестокостью. Бессознательно подчиняясь этому требованию здоровой души, она собирала все, что видела светлого и чистого, в один
огонь, ослеплявший ее своим чистым горением…
Их властно привлекала седая женщина с большими честными глазами на добром лице, и, разобщенные жизнью, оторванные друг от друга, теперь они сливались в нечто целое, согретое
огнем слова, которого, быть может, давно искали и жаждали многие сердца, обиженные несправедливостями жизни.
Неточные совпадения
— Скажи мне одно
слово! — сказал Андрий и взял ее за атласную руку. Сверкающий
огонь пробежал по жилам его от сего прикосновенья, и жал он руку, лежавшую бесчувственно в руке его.
Она вздрогнула, откинулась, замерла; потом резко вскочила с головокружительно падающим сердцем, вспыхнув неудержимыми слезами вдохновенного потрясения. «Секрет» в это время огибал небольшой мыс, держась к берегу углом левого борта; негромкая музыка лилась в голубом дне с белой палубы под
огнем алого шелка; музыка ритмических переливов, переданных не совсем удачно известными всем
словами:
Одним
словом, в них все сильнее и неосторожнее вспыхивал некоторый
огонь, который пугал ее и стал ей, наконец, ненавистен.
Послушайте, ужли
слова мои все колки? // И клонятся к чьему-нибудь вреду? // Но если так: ум с сердцем не в ладу. // Я в чудаках иному чуду // Раз посмеюсь, потом забуду. // Велите ж мне в
огонь: пойду как на обед.
Томилин «беспощадно, едко высмеивал тонко организованную личность, кристалл, якобы способный отразить спектры всех
огней жизни и совершенно лишенный силы
огня веры в простейшую и единую мудрость мира, заключенную в таинственном
слове — бог».