Неточные совпадения
Маленький Федя, слушая чтение, беззвучно двигал губами, точно повторяя про себя
слова книги, а его
товарищ согнулся, поставив локти на колена, и, подпирая скулы ладонями, задумчиво улыбался.
Когда мать услыхала это
слово, она в молчаливом испуге уставилась в лицо барышни. Она слышала, что социалисты убили царя. Это было во дни ее молодости; тогда говорили, что помещики, желая отомстить царю за то, что он освободил крестьян, дали зарок не стричь себе волос до поры, пока они не убьют его, за это их и назвали социалистами. И теперь она не могла понять — почему же социалист сын ее и
товарищи его?
—
Товарищи! — повторил он, черпая в этом
слове восторг и силу. — Мы — те люди, которые строят церкви и фабрики, куют цепи и деньги, мы — та живая сила, которая кормит и забавляет всех от пеленок до гроба…
— Знаете, иногда такое живет в сердце, — удивительное! Кажется, везде, куда ты ни придешь, —
товарищи, все горят одним огнем, все веселые, добрые, славные. Без
слов друг друга понимают… Живут все хором, а каждое сердце поет свою песню. Все песни, как ручьи, бегут — льются в одну реку, и течет река широко и свободно в море светлых радостей новой жизни.
Мать старалась не двигаться, чтобы не помешать ему, не прерывать его речи. Она слушала его всегда с бо́льшим вниманием, чем других, — он говорил проще всех, и его
слова сильнее трогали сердце. Павел никогда не говорил о том, что видит впереди. А этот, казалось ей, всегда был там частью своего сердца, в его речах звучала сказка о будущем празднике для всех на земле. Эта сказка освещала для матери смысл жизни и работы ее сына и всех
товарищей его.
— Теперь он говорит —
товарищи! И надо слышать, как он это говорит. С какой-то смущенной, мягкой любовью, — этого не передашь
словами! Стал удивительно прост и искренен, и весь переполнен желанием работы. Он нашел себя, видит свою силу, знает, чего у него нет; главное, в нем родилось истинно товарищеское чувство…
— Я скажу всего несколько
слов! — спокойно заявил молодой человек. —
Товарищи! Над могилой нашего учителя и друга давайте поклянемся, что не забудем никогда его заветы, что каждый из нас будет всю жизнь неустанно рыть могилу источнику всех бед нашей родины, злой силе, угнетающей ее, — самодержавию!
Эта речь, скупая чувствами, обильная
словами, должно быть, не достигала до Павла и его
товарищей — видимо, никак не задевала их, — все сидели спокойно и, по-прежнему беззвучно беседуя, порою улыбались, порою хмурились, чтобы скрыть улыбку.
— И когда я говорю про себя
слово это —
товарищи! — слышу сердцем — идут!
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, чтò вызывало восклицания, и смутно увидал что-то прислоненное к ограде церкви. Из
слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что-то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей.
Неточные совпадения
Осклабился,
товарищам // Сказал победным голосом: // «Мотайте-ка на ус!» // Пошло, толпой подхвачено, // О крепи
слово верное // Трепаться: «Нет змеи — // Не будет и змеенышей!» // Клим Яковлев Игнатия // Опять ругнул: «Дурак же ты!» // Чуть-чуть не подрались!
Употребил все тонкие извороты ума, уже слишком опытного, слишком знающего хорошо людей: где подействовал приятностью оборотов, где трогательною речью, где покурил лестью, ни в каком случае не портящею дела, где всунул деньжонку, —
словом, обработал дело, по крайней мере, так, что отставлен был не с таким бесчестьем, как
товарищ, и увернулся из-под уголовного суда.
Непостижимое дело! с
товарищами он был хорош, никого не продавал и, давши
слово, держал; но высшее над собою начальство он считал чем-то вроде неприятельской батареи, сквозь которую нужно пробиваться, пользуясь всяким слабым местом, проломом или упущением…
— Ясновельможные паны! — кричал один, высокий и длинный, как палка, жид, высунувши из кучи своих
товарищей жалкую свою рожу, исковерканную страхом. — Ясновельможные паны!
Слово только дайте нам сказать, одно
слово! Мы такое объявим вам, чего еще никогда не слышали, такое важное, что не можно сказать, какое важное!
А между тем верный
товарищ стоял пред ним, бранясь и рассыпая без счету жестокие укорительные
слова и упреки. Наконец схватил он его за ноги и руки, спеленал, как ребенка, поправил все перевязки, увернул его в воловью кожу, увязал в лубки и, прикрепивши веревками к седлу, помчался вновь с ним в дорогу.