Неточные совпадения
— У меня няня была, — тоже удивительно добрая! Как странно, Пелагея Ниловна, — рабочий
народ живет такой трудной, такой обидной жизнью, а ведь у него больше
сердца, больше доброты, чем у тех!
— Идут в мире дети наши к радости, — пошли они ради всех и Христовой правды ради — против всего, чем заполонили, связали, задавили нас злые наши, фальшивые, жадные наши! Сердечные мои — ведь это за весь
народ поднялась молодая кровь наша, за весь мир, за все люди рабочие пошли они!.. Не отходите же от них, не отрекайтесь, не оставляйте детей своих на одиноком пути. Пожалейте себя… поверьте сыновним
сердцам — они правду родили, ради ее погибают. Поверьте им!
Она забыла осторожность и хотя не называла имен, но рассказывала все, что ей было известно о тайной работе для освобождения
народа из цепей жадности. Рисуя образы, дорогие ее
сердцу, она влагала в свои слова всю силу, все обилие любви, так поздно разбуженной в ее груди тревожными толчками жизни, и сама с горячей радостью любовалась людьми, которые вставали в памяти, освещенные и украшенные ее чувством.
Это были скучнейшие, но всегда многолюдные вечера с ужинами, на которых, кроме трех-четырех ораторов, гости, большею частию московские педагоги, сидели, уставя в молчании «брады свои» в тарелки, и терпеливо слушали, как по часу, стоя с бокалами в руках, разливались В.А. Гольцев на всевозможные модные тогда либеральные темы, Н.Н. Златовратский о «золотых
сердцах народа», а сам Д.И. Тихомиров, бия себя кулаками в грудь и потрясая огромной седой бородищей, вопиял:
Если сердце Государей в руке Провидения, то
сердца народов в руке Государей — что могло устоять против неутомимого в благотворениях Правительства, которое действовало на подданных и славою внешних успехов, и мудрыми законами, и воспитанием, и всеми средствами просвещения?
Замечания г. Соловьева совершенно объясняют, какое значение нужно придавать сведениям о распространении церквей, монастырей и т. п. в древней Руси. Очевидно, что это распространение никак не может служить мерилом того, как глубоко правила новой веры проникли в
сердца народа. К этому можно прибавить заметку г. Соловьева и о том, что самые известия о содержании церквей щедротами великих князей могут указывать на недостаточность усердия новообращенных прихожан.
Как вернуться в институтские стены и наслаждаться удобствами, комфортом и радостями ранней юности, когда родной её
сердцу народ, a с ним и все её близкие терпят лютые невзгоды, переживая все ужасы войны?..
Неточные совпадения
Швабрин и
народ, толпящийся около нас, помешали мне высказать все, чем исполнено было мое
сердце.
Тужите, знай, со стороны нет мочи, // Сюда ваш батюшка зашел, я обмерла; // Вертелась перед ним, не помню что врала; // Ну что же стали вы? поклон, сударь, отвесьте. // Подите,
сердце не на месте; // Смотрите на часы, взгляните-ка в окно: // Валит
народ по улицам давно; // А в доме стук, ходьба, метут и убирают.
— Не сердись, все — в порядке! — говорил ему Алексей, подмигивая. — Марксисты —
народ хитрый, они тебя понимают, они тоже не прочь соединить гневное
сердце с расчетливой головой.
— Жаль, написана бумажка щеголевато и слишком премудро для рабочего
народа. И затем — модное преклонение пред экономической наукой. Разумеется — наука есть наука, но следует помнить, что Томас Гоббэс сказал: наука — знание условное, безусловное же знание дается чувством. Переполнение головы плохо влияет на
сердце. Михайловский очень хорошо доказал это на Герберте Спенсере…
В одном из прежних писем я говорил о способе их действия: тут, как ни знай
сердце человеческое, как ни будь опытен, а трудно действовать по обыкновенным законам ума и логики там, где нет ключа к миросозерцанию, нравственности и нравам
народа, как трудно разговаривать на его языке, не имея грамматики и лексикона.