Мать остановила его вопрос движением руки и продолжала так, точно она сидела пред лицом самой справедливости, принося ей жалобу на истязание человека. Николай откинулся на спинку стула, побледнел и, закусив губу, слушал. Он медленно снял очки, положил их на стол, провел по лицу рукой, точно стирая с него невидимую паутину. Лицо его сделалось острым, странно высунулись скулы, вздрагивали ноздри, — мать впервые видела его таким, и он немного пугал ее.
Неточные совпадения
Толкали ее. Но это не
останавливало мать; раздвигая людей плечами и локтями, она медленно протискивалась все ближе к сыну, повинуясь желанию встать рядом с ним.
Сидя на полу, хохол вытянул ноги по обе стороны самовара — смотрел на него.
Мать стояла у двери, ласково и грустно
остановив глаза на круглом затылке Андрея и длинной согнутой шее его. Он откинул корпус назад, уперся руками в пол, взглянул на
мать и сына немного покрасневшими глазами и, мигая, негромко сказал...
Мать провела рукой по лицу, и мысль ее трепетно поплыла над впечатлениями вчерашнего дня. Охваченная ими, она сидела долго,
остановив глаза на остывшей чашке чая, а в душе ее разгоралось желание увидеть кого-то умного, простого, спросить его о многом.
Он шептал долго, то понижая голос так, что
мать едва слышала его слова, то сразу начинал гудеть сильно и густо. Тогда женщина
останавливала его...
Людмила быстро обернулась, взглянула на нее как бы в испуге и торопливо заговорила, протянув руки к
матери, точно желая
остановить нечто.
Неточные совпадения
— Что ты мелешь, опомнись… —
остановила его
мать.
Я призвал извозчика и с его помощью вытащил из квартиры мои вещи. Никто из домашних не противоречил мне и не
остановил меня. Я не зашел проститься с
матерью, чтоб не встретиться с Версиловым. Когда я уже уселся на извозчика, у меня вдруг мелькнула мысль.
Его оригинальный ум, его любопытный характер, какие-то там его интриги и приключения и то, что была при нем моя
мать, — все это, казалось, уже не могло бы
остановить меня; довольно было и того, что моя фантастическая кукла разбита и что я, может быть, уже не могу любить его больше.
…Куда природа свирепа к лицам. Что и что прочувствовалось в этой груди страдальца прежде, чем он решился своей веревочкой
остановить маятник, меривший ему одни оскорбления, одни несчастия. И за что? За то, что отец был золотушен или
мать лимфатична? Все это так. Но по какому праву мы требуем справедливости, отчета, причин? — у кого? — у крутящегося урагана жизни?..
… С ужасом открывается мало-помалу тайна, несчастная
мать сперва старается убедиться, что ей только показалось, но вскоре сомнение невозможно; отчаянием и слезами сопровождает она всякое движение младенца, она хотела бы
остановить тайную работу жизни, вести ее назад, она ждет несчастья, как милосердия, как прощения, а неотвратимая природа идет своим путем, — она здорова, молода!