Неточные совпадения
День проглочен фабрикой, машины высосали из мускулов людей столько силы, сколько им
было нужно. День бесследно вычеркнут из жизни, человек сделал еще шаг к своей могиле, но он видел близко перед собой наслаждение отдыха,
радости дымного кабака и —
был доволен.
Мать тяжело вздохнула. Он
был прав. Она сама знала, что, кроме кабака, людям негде почерпнуть
радости. Но все-таки сказала...
Иногда мать поражало настроение буйной
радости, вдруг и дружно овладевавшее всеми. Обыкновенно это
было в те вечера, когда они читали в газетах о рабочем народе за границей. Тогда глаза у всех блестели
радостью, все становились странно, как-то по-детски счастливы, смеялись веселым, ясным смехом, ласково хлопали друг друга по плечам.
Мать улыбнулась. Ей
было ясно: если теперь листки появятся на фабрике, — начальство должно
будет понять, что не ее сын распространяет их. И, чувствуя себя способной исполнить задачу, она вся вздрагивала от
радости.
В сердце ее вспыхнули тоска разочарования и —
радость видеть Андрея. Вспыхнули, смешались в одно большое, жгучее чувство; оно обняло ее горячей волной, обняло, подняло, и она ткнулась лицом в грудь Андрея. Он крепко сжал ее, руки его дрожали, мать молча, тихо плакала, он гладил ее волосы и говорил, точно
пел...
Правду вашу я тоже поняла: покуда
будут богатые — ничего не добьется народ, ни правды, ни
радости, ничего!
— Знаете, иногда такое живет в сердце, — удивительное! Кажется, везде, куда ты ни придешь, — товарищи, все горят одним огнем, все веселые, добрые, славные. Без слов друг друга понимают… Живут все хором, а каждое сердце
поет свою песню. Все песни, как ручьи, бегут — льются в одну реку, и течет река широко и свободно в море светлых
радостей новой жизни.
Мать засмеялась. У нее еще сладко замирало сердце, она
была опьянена
радостью, но уже что-то скупое и осторожное вызывало в ней желание видеть сына спокойным, таким, как всегда.
Было слишком хорошо в душе, и она хотела, чтобы первая — великая —
радость ее жизни сразу и навсегда сложилась в сердце такой живой и сильной, как пришла. И, опасаясь, как бы не убавилось счастья, она торопилась скорее прикрыть его, точно птицелов случайно пойманную им редкую птицу.
— Не горевать тебе, а радоваться надо бы. Когда
будут матери, которые и на смерть пошлют своих детей с
радостью?..
— Знаете? — сказал хохол, стоя в двери. — Много горя впереди у людей, много еще крови выжмут из них, но все это, все горе и кровь моя, — малая цена за то, что уже
есть в груди у меня, в мозгу моем… Я уже богат, как звезда лучами, — я все снесу, все вытерплю, — потому что
есть во мне
радость, которой никто, ничто, никогда не убьет! В этой
радости — сила!
Всюду собирались кучки людей, горячо обсуждая волнующий призыв. Жизнь вскипала, она в эту весну для всех
была интереснее, всем несла что-то новое, одним — еще причину раздражаться, злобно ругая крамольников, другим — смутную тревогу и надежду, а третьим — их
было меньшинство — острую
радость сознания, что это они являются силой, которая будит всех.
Казалось, в воздухе
поет огромная медная труба,
поет и будит людей, вызывая в одной груди готовность к бою, в другой — неясную
радость, предчувствие чего-то нового, жгучее любопытство, там — возбуждая смутный трепет надежд, здесь — открывая выход едкому потоку годами накопленной злобы. Все заглядывали вперед, где качалось и реяло в воздухе красное знамя.
Мать слушала ее рассказы, смеялась и смотрела на нее ласкающими глазами. Высокая, сухая, Софья легко и твердо шагала по дороге стройными ногами. В ее походке, словах, в самом звуке голоса, хотя и глуховатом, но бодром, во всей ее прямой фигуре
было много душевного здоровья, веселой смелости. Ее глаза смотрели на все молодо и всюду видели что-то, радовавшее ее юной
радостью.
— У меня — двое
было. Один, двухлетний, сварился кипятком, другого — не доносила, мертвый родился, — из-за работы этой треклятой!
Радость мне? Я говорю — напрасно мужики женятся, только вяжут себе руки, жили бы свободно, добивались бы нужного порядка, вышли бы за правду прямо, как тот человек! Верно говорю, матушка?..
Она забыла осторожность и хотя не называла имен, но рассказывала все, что ей
было известно о тайной работе для освобождения народа из цепей жадности. Рисуя образы, дорогие ее сердцу, она влагала в свои слова всю силу, все обилие любви, так поздно разбуженной в ее груди тревожными толчками жизни, и сама с горячей
радостью любовалась людьми, которые вставали в памяти, освещенные и украшенные ее чувством.
Неточные совпадения
Но
радость их вахлацкая //
Была непродолжительна. // Со смертию Последыша // Пропала ласка барская: // Опохмелиться не дали // Гвардейцы вахлакам! // А за луга поемные // Наследники с крестьянами // Тягаются доднесь. // Влас за крестьян ходатаем, // Живет в Москве…
был в Питере… // А толку что-то нет!
Яков таким объявился из младости, // Только и
было у Якова
радости: // Барина холить, беречь, ублажать // Да племяша-малолетка качать.
На
радости целуются, // Друг дружке обещаются // Вперед не драться зря, // А с толком дело спорное // По разуму, по-божески, // На чести повести — // В домишки не ворочаться, // Не видеться ни с женами, // Ни с малыми ребятами, // Ни с стариками старыми, // Покуда делу спорному // Решенья не найдут, // Покуда не доведают // Как ни на
есть доподлинно: // Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси?
В дому-то мало
радости: // Избенка развалилася, // Случается,
есть нечего — // Смеется дурачок!
— На
радости // Спасибо даже барину // Забыл сказать старик, // Зато крестьяне прочие // Так
были разутешены, // Так рады, словно каждого // Он подарил рублем!