Неточные совпадения
Досекин рассказал мне всё, что известно о нём: служил он в Москве, и когда разгорелось там восстание, видимо, оно ударило солдата. Весной после переворота явился он в деревню и тогда был совсем не в себе: трезвый прячется ото всех, ходит согнув
шею и уставя глаза в землю, а напьётся — встанет середь улицы
на коленки и, земно кланяясь во все стороны, просит у людей прощения, за что — не говорит. Тогда
мужики ещё не сократились, злоба против солдат жива была, и они издевались над пьяным.
—
На,
на, закричала! Изорвёшь её — чай, она кожаная… Грохнулся я, значит, да шеей-то
на сучок и напорись — продрал мясо ажно до самых позвонков, едва не помер… Земской доктор Левшин, али Левшицын, удивлялся — ну, говорит, дядя, и крови же в тебе налито, для пятерых, видно! Я говорю ему —
мужику крови много и надо, всяк проходящий пьёт из него, как из ручья. Достала? Вот она, записка…
Неточные совпадения
Туробоев отошел в сторону, Лютов, вытянув
шею, внимательно разглядывал
мужика, широкоплечего, в пышной шапке сивых волос, в красной рубахе без пояса; полторы ноги его были одеты синими штанами. В одной руке он держал нож, в другой — деревянный ковшик и, говоря, застругивал ножом выщербленный край ковша, поглядывая
на господ снизу вверх светлыми глазами. Лицо у него было деловитое, даже мрачное, голос звучал безнадежно, а когда он перестал говорить, брови его угрюмо нахмурились.
— Это — Кубасов, печник, он тут у них во всем — первый. Кузнецы, печники, плотники — они, все едино, как фабричные, им — плевать
на законы, — вздохнув, сказал
мужик, точно жалея законы. — Происшествия эта задержит вас, господин, — прибавил он, переступая с ноги
на ногу, и
на жидком лице его появилась угрюмая озабоченность, все оно как-то оплыло вниз, к тряпичной
шее.
— А нам бы Миколая Иваныча… — вытягивая вперед
шею и неловко дергая плечами, заговорил кривой
мужик, когда в дверях показался лакей с большой лысиной
на макушке.
А
мужик на ту пору зазевался, говорил с кем-то, так что совсем мне и не пришлось направлять: прямо гусь сам собой так и вытянул
шею за овсом, под телегу, под самое колесо.
Старик вытянул свою темно-бурую, сморщенную
шею, криво разинул посиневшие губы, сиплым голосом произнес: «Заступись, государь!» — и снова стукнул лбом в землю. Молодой
мужик тоже поклонился. Аркадий Павлыч с достоинством посмотрел
на их затылки, закинул голову и расставил немного ноги.