Неточные совпадения
Лучше всего о Христе Ларион говорил: я, бывало, плакал всегда, видя горькую судьбу сына божия. Весь он — от спора
в храме с учёными до Голгофы —
стоял предо мною, как дитя чистое и прекрасное
в неизречённой любви своей к народу, с доброй улыбкой всем, с ласковым словом утешения, — везде дитя, ослепительное красотою своею!
Стою, бывало, один во
храме, тьма кругом, а на сердце — светло, ибо
в нём — бог и нет места ни детским печалям, ни обидам моим и ничему, что вокруг, что есть жизнь человеческая.
Охватила, увлекает вас красота и величие её, но — перед вами развернулась она во всей силе — вы теперь как бы на площади
стоите, и виден вам посреди её весь создаваемый
храм во всей необъятности и красоте, но он строится тихой и тайной будничной работой, и если вы теперь же, плохо зная общий план, возьмётесь за неё — исчезнут для вас очертания
храма, рассеется видение, не укреплённое
в душе, и труд покажется вам ниже ваших сил.
Неточные совпадения
В общем Самгину нравилось ездить по капризно изогнутым дорогам, по берегам ленивых рек и перелесками. Мутно-голубые дали, синеватая мгла лесов, игра ветра колосьями хлеба, пение жаворонков, хмельные запахи — все это, вторгаясь
в душу, умиротворяло ее. Картинно
стояли на холмах среди полей барские усадьбы, кресты сельских
храмов лучисто сияли над землею, и Самгин думал:
Татьяна Борисовна целовала племянника
в лоб и распутывала узелок: свиток раскрывался и представлял любопытному взору зрителя круглый, бойко оттушеванный
храм с колоннами и алтарем посередине; на алтаре пылало сердце и лежал венок, а вверху, на извилистой бандероле, четкими буквами
стояло: «Тетушке и благодетельнице Татьяне Борисовне Богдановой от почтительного и любящего племянника,
в знак глубочайшей привязанности».
Тысячи статуй
в этих
храмах и повсюду
в городе, — статуи, из которых одной было бы довольно, чтобы сделать музей, где
стояла бы она, первым музеем целого мира.
С самого начала судебной реформы
в кремлевском
храме правосудия, здании судебных установлений, со дня введения судебной реформы
в 1864–1866 годы
стояла она. Статуя такая, как и подобает ей быть во всем мире: весы, меч карающий и толстенные томы законов. Одного только не оказалось у богини, самого главного атрибута — повязки на глазах.
Тихо, разрозненно,
в разных местах набитого народом
храма зародилось сначала несколько отдельных голосов, сливавшихся постепенно, как ручьи… Ближе, крепче, громче, стройнее, и, наконец, под сводами костела загремел и покатился волнами согласный тысячеголосый хор, а где-то
в вышине над ним гудел глубокий рев органа… Мать
стояла на коленях и плакала, закрыв лицо платком.