Неточные совпадения
От людей в стороне стоял, жил бедно, надел свой попу отдал, а сам, зиму и лето, рыбу ловил да — забавы
ради — птиц певчих, к чему и
меня приучил.
Те святые мученики, кои боролись за господа, жизнью и смертью знаменуя силу его, — эти были всех ближе душе моей; милостивцы и блаженные, кои людям отдавали любовь свою, тоже трогали
меня, те же, кто бога
ради уходили от мира в пустыни и пещеры, столпники и отшельники, непонятны были
мне: слишком силён был для них сатана.
— Хочешь ли ты указать
мне, что
ради праха и золы погубил
я душу мою, — этого ли хочешь? Не верю, не хочу унижения твоего, не по твоей воле горит, а мужики это подожгли по злобе на
меня и на Титова! Не потому не верю в гнев твой, что
я не достоин его, а потому, что гнев такой не достоин тебя! Не хотел ты подать
мне помощи твоей в нужный час, бессильному, против греха. Ты виноват, а не
я!
Я вошёл в грех, как в тёмный лес, до
меня он вырос, и — где
мне найти свободу от него?
— Снова ты останешься один, — говорит, — не любимый никем. Неуживчивый ты, дерзкий во всём — прошу
я тебя,
ради детей: не гордись, все богу виноваты, и ты — не прав…
Помню, говорил он быстро-быстро, как бы убегая от прошлого, а
я слушаю и гляжу в печь. Чело её предо
мной — словно некое древнее и слепое лицо, чёрная пасть полна злых языков ликующего пламени, жуёт она, дрова свистят, шипят. Вижу в огне Гришину сестру и думаю: чего
ради насилуют и губят люди друг друга?
— Принеси-ка ты
мне хлебца корочку.
Я бы пососал… Немощен
я — прости ты
меня, Христа
ради!
— Ну, прости
меня, Христа
ради, отец Мардарий, ухожу
я и больше не приду! Спасибо моё прими!
Не будь тут Антония,
я бы, наверное, кости келарю переломал. Но его слова были приняты
мною за некий намёк на возможность приблизиться к нему, а
ради этого
я тогда готов был руку себе отрубить и — на все.
— Чего
ради вы говорите всё это
мне?
— Простите, — мол, — Христа
ради, очень тяжело работал
я!
Отец Асаф, хитренький и злобненький старичок, шпион игумена, должность Христа
ради юродивого исполнявший в обители, начал поносить
меня гнуснейшими словами, так что
я даже сказал ему...
—
Мне и этот Христа
ради подали!
— Сказали
мне про тебя люди сии, что отрицаешь ты терпение и кротость. Чего
ради, объясни?
— Ребёночка хочу… Как беременна-то буду, выгонят
меня! Нужно
мне младенца; если первый помер — другого хочу родить, и уж не позволю отнять его, ограбить душу мою! Милости и помощи прошу
я, добрый человек, помоги силой твоей, вороти
мне отнятое у
меня… Поверь, Христа
ради, — мать
я, а не блудница, не греха хочу, а сына; не забавы — рождения!
— Прости
меня, скверно
я подумал о тебе…
Ради божьей матери — прости!
— Дед, милый! Невыразимо ты чуден! Прости Христа
ради, коли обидел
я тебя!
Спутались в усталой голове сон и явь, понимаю
я, что эта встреча — роковой для
меня поворот. Стариковы слова о боге, сыне духа народного, беспокоят
меня, не могу помириться с ними, не знаю духа иного, кроме живущего во
мне. И обыскиваю в памяти моей всех людей, кого знал; ошариваю их, вспоминая речи их: поговорок много, а мыслями бедно. А с другой стороны вижу тёмную каторгу жизни — неизбывный труд хлеба
ради, голодные зимы, безысходную тоску пустых дней и всякое унижение человека, оплевание его души.
Только здесь не грешных, а праведников видел
я: желают они разрушить ад на земле, чего
ради и готовы спокойно приять все муки.
Верно он говорит: чужда
мне была книга в то время. Привыкший к церковному писанию, светскую мысль понимал
я с великим трудом, — живое слово давало
мне больше, чем печатное. Те же мысли, которые
я понимал из книг, — ложились поверх души и быстро исчезали, таяли в огне её. Не отвечали они на главный мой вопрос: каким законам подчиняется бог, чего
ради, создав по образу и подобию своему, унижает
меня вопреки воле моей, коя есть его же воля?
Было великое возбуждение: толкали тележку, и голова девицы немощно, бессильно качалась, большие глаза её смотрели со страхом. Десятки очей обливали больную лучами, на расслабленном теле её скрестились сотни сил, вызванных к жизни повелительным желанием видеть больную восставшей с одра, и
я тоже смотрел в глубину её взгляда, и невыразимо хотелось
мне вместе со всеми, чтобы встала она, — не себя
ради и не для неё, но для чего-то иного, пред чем и она и
я — только перья птицы в огне пожара.
Неточные совпадения
Городничий. Да говорите,
ради бога, что такое? У
меня сердце не на месте. Садитесь, господа! Возьмите стулья! Петр Иванович, вот вам стул.
Цыфиркин. А кто виноват? Лишь он грифель в руки, а немец в двери. Ему шабаш из-за доски, а
меня ради в толчки.
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте вы
меня, а
я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и заводы — что же-с! Все это вам же на пользу-с! По
мне, даже монументы воздвигайте —
я и в этом препятствовать не стану! Только с огнем,
ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому что тут недолго и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите — что хорошего!
И того
ради, существенная видится в том нужда, дабы можно было
мне, яко градоначальнику, издавать для скорости собственного моего умысла законы, хотя бы даже не первого сорта (о сем и помыслить не смею!), но второго или третьего.
— Простите
меня,
ради Христа, атаманы-молодцы! — говорил он, кланяясь миру в ноги, — оставляю
я мою дурость на веки вечные, и сам вам тоё мою дурость с рук на руки сдам! только не наругайтесь вы над нею,
ради Христа, а проводите честь честью к стрельцам в слободу!