Неточные совпадения
Цена его слов известна мне была, а обидели они меня
в тот час. Власий — человек древний, уже едва ноги передвигал,
в коленях они у него изогнуты, ходит всегда как по жёрдочке,
качаясь весь, зубов во рту — ни одного, лицо тёмное и словно тряпка старая, смотрят из неё безумные
глаза. Ангел смерти Власия тоже древен был — не мог поднять руку на старца, а уже разума лишался человек: за некоторое время до смерти Ларионовой овладел им бред.
И снова начал рассказывать о несправедливой жизни, — снова сгрудился базарный народ большой толпой, полицейский теряется
в ней, затирают его. Вспоминаю Костю и заводских ребят, чувствую гордость
в себе и великую радость — снова я силён и как во сне… Свистит полицейский, мелькают разные лица, горит множество
глаз,
качаются люди жаркой волной, подталкивают меня, и лёгок я среди них. Кто-то за плечо схватил, шепчет мне
в ухо...
Было великое возбуждение: толкали тележку, и голова девицы немощно, бессильно
качалась, большие
глаза её смотрели со страхом. Десятки очей обливали больную лучами, на расслабленном теле её скрестились сотни сил, вызванных к жизни повелительным желанием видеть больную восставшей с одра, и я тоже смотрел
в глубину её взгляда, и невыразимо хотелось мне вместе со всеми, чтобы встала она, — не себя ради и не для неё, но для чего-то иного, пред чем и она и я — только перья птицы
в огне пожара.
Женщина быстро ушла, не взглянув на гостью. Сидя на лавке против хозяина, мать осматривалась, — ее чемодана не было видно. Томительная тишина наполняла избу, только огонь в лампе чуть слышно потрескивал. Лицо мужика, озабоченное, нахмуренное, неопределенно
качалось в глазах матери, вызывая в ней унылую досаду.
Неточные совпадения
Клим пораженно провожал
глазами одну из телег. На нее был погружен лишний человек, он лежал сверх трупов, аккуратно положенных вдоль телеги, его небрежно взвалили вкось, почти поперек их, и он высунул из-под брезента голые, разномерные руки; одна была коротенькая, торчала деревянно и растопырив пальцы звездой, а другая — длинная, очевидно, сломана
в локтевом сгибе; свесившись с телеги, она свободно
качалась, и кисть ее, на которой не хватало двух пальцев, была похожа на клешню рака.
Вдоль решетки Таврического сада шла группа людей, десятка два,
в центре, под конвоем трех солдат, шагали двое: один без шапки, высокий, высоколобый, лысый, с широкой бородой медного блеска, борода встрепана, широкое лицо измазано кровью,
глаза полуприкрыты, шел он, согнув шею, а рядом с ним прихрамывал,
качался тоже очень рослый,
в шапке, надвинутой на брови,
в черном полушубке и валенках.
Он видел отраженным
в зеркале красное ее лицо, широко раскрытые
глаза, прикушенную губу, — Марина
качалась, пошатывалась.
За углом, на тумбе, сидел, вздрагивая всем телом,
качаясь и тихонько всхлипывая, маленький, толстый старичок с рыжеватой бородкой,
в пальто, измазанном грязью; старичка с боков поддерживали двое: постовой полицейский и человек
в котелке, сдвинутом на затылок; лицо этого человека было надуто,
глаза изумленно вытаращены, он прилаживал мокрую, измятую фуражку на голову старика и шипел, взвизгивал:
Остаток дня Клим прожил
в состоянии отчуждения от действительности, память настойчиво подсказывала древние слова и стихи, пред
глазами качалась кукольная фигура, плавала мягкая, ватная рука, играли морщины на добром и умном лице, улыбались большие, очень ясные
глаза.