Неточные совпадения
—
Молчи! Слушай опытного внимательно, старшего тебя с уважением! Знаю я — ты всё о богородице бормочешь! Но потому и принял Христос крестную смерть, что женщиной был рождён, а не свято и чисто с небес сошёл, да и во дни жизни своей мирволил им, паскудам этим, бабёнкам! Ему бы самарянку-то в колодезь кинуть, а не разговаривать с ней, а распутницу эту
камнем в лоб, — вот, глядишь, и спасён мир!
Сижу —
молчу. И всё во мне
молчит, как свинцом облито, тяжёл я, подобно
камню, и холоден, словно лёд. Сжал зубы, будто этим хотел мысли свои сдержать, а мысли разгораются, как угли, жгут меня. Кусаться рад бы, да некого кусать. Схватился руками за волосы свои, качаю себя, как язык колокола, и внутренно кричу, реву, беснуюсь.
Неточные совпадения
Вот Мишенька, не говоря ни слова, // Увесистый булыжник в лапы сгрёб, // Присел на корточки, не переводит духу, // Сам думает: «
Молчи ж, уж я тебя, воструху!» // И, у друга на лбу подкарауля муху, // Что силы есть — хвать друга
камнем в лоб!
Невозможно было бы представить, что десятки тысяч людей могут
молчать так торжественно, а они
молчали, и вздохи, шепоты их стирались шлифующим звуком шагов по
камням мостовой.
По мокрым
камням мостовой, сквозь частую сеть дождя, мрачно,
молча шагали прилично одетые люди.
— Был проповедник здесь, в подвале жил, требухой торговал на Сухаревке. Учил:
камень — дурак, дерево — дурак, и бог — дурак! Я тогда
молчал. «Врешь, думаю, Христос — умен!» А теперь — знаю: все это для утешения! Все — слова. Христос тоже — мертвое слово. Правы отрицающие, а не утверждающие. Что можно утверждать против ужаса? Ложь. Ложь утверждается. Ничего нет, кроме великого горя человеческого. Остальное — дома, и веры, и всякая роскошь, и смирение — ложь!
Но когда настал час — «пришли римляне и взяли», она постигла, откуда пал неотразимый удар, встала, сняв свой венец, и
молча, без ропота, без малодушных слез, которыми омывали иерусалимские стены мужья, разбивая о
камни головы, только с окаменелым ужасом покорности в глазах пошла среди павшего царства, в великом безобразии одежд, туда, куда вела ее рука Иеговы, и так же — как эта бабушка теперь — несла святыню страдания на лице, будто гордясь и силою удара, постигшего ее, и своею силою нести его.