Неточные совпадения
И это верно — нехорош был поп на своём месте: лицо курносое, чёрное, словно порохом опалено, рот широкий, беззубый, борода трёпаная, волосом — жидок, со лба — лысина,
руки длинные. Голос имел хриплый и задыхался, будто не по силе ношу нёс. Жаден был и всегда сердит, потому — многосемейный, а село бедное, зе́мли у крестьян плохие, промыслов нет никаких.
Погасла милая душа его, и сразу стало для меня темно и холодно. Когда его хоронили, хворый я лежал и не мог проводить на погост дорогого человека, а встал на ноги — первым делом пошёл на могилу к нему, сел там — и даже плакать не мог в тоске. Звенит в памяти голос его, оживают речи, а человека, который бы ласковую
руку на голову мне положил, больше нет на
земле. Всё стало чужое, далёкое… Закрыл глаза, сижу. Вдруг — поднимает меня кто-то: взял за
руку и поднимает. Гляжу — Титов.
— Эх, Матвей, хорош ты был дитя! А стал книгочей, богоед и, как все
земли нашей воры, строишь божий закон на той беде, что не всем
руки даны одной длины.
Вспыхнуло сердце у меня, вижу бога врагом себе, будь камень в
руке у меня — метнул бы его в небо. Гляжу, как воровской мой труд дымом и пеплом по
земле идёт, сам весь пылаю вместе с ним и говорю...
И началось для меня время безумное и бессмысленное, — не могу головы своей вверх поднять, тоже как бы брошен на
землю гневною
рукой и без сил распростёрся на
земле. Болит душа обидой на бога, взгляну на образа и отойду прочь скорее: спорить я хочу, а не каяться. Знаю, что по закону должен смиренно покаяние принесть, должен сказать...
А он подпрыгивает, заглядывая в лицо моё побелевшими глазами, бородёнка у него трясётся, левую
руку за пазуху спрятал, и всё оглядывается, словно ждёт, что смерть из-за куста схватит за
руку его, да и метнёт во ад. Вокруг — жизнь кипит:
земля покрыта изумрудной пеной трав, невидимые жаворонки поют, и всё растёт к солнцу в разноцветных ярких криках радости.
А по краям дороги, под деревьями, как две пёстрые ленты, тянутся нищие — сидят и лежат больные, увечные, покрытые гнойными язвами, безрукие, безногие, слепые… Извиваются по
земле истощённые тела, дрожат в воздухе уродливые
руки и ноги, простираясь к людям, чтобы разбудить их жалость. Стонут, воют нищие, горят на солнце их раны; просят они и требуют именем божиим копейки себе; много лиц без глаз, на иных глаза горят, как угли; неустанно грызёт боль тела и кости, — они подобны страшным цветам.
Уплывает Лавра во тьму, точно в гору уходит, как видение. Шарит казак
руками по
земле вокруг себя — ищет камней, находит и мечет их в реку. Звенит вода.
Мыши шуршат… Иной раз по
руке у тебя быстро перекатится маленький мягкий комок, — вздрогнешь и ещё глубже чувствуешь обилие живого, и сама
земля оживёт под тобой, сочная, близкая, родная тебе.
Потрясает он меня речью своей, поднимает на ноги и как бы оружие в
руки даёт, трепещет вокруг меня лёгкая тень, задевая крыльями лицо моё, — страшно мне, кружится
земля подо мной, и думаю я...
Старик будто сам всё видел: стучат тяжёлые топоры в крепких
руках, сушат люди болота, возводят города, монастыри, идут всё дальше, по течениям холодных рек, во глубины густых лесов, одолевают дикую
землю, становится она благообразна.
Нравилось мне, когда он отвечал «не знаю», «не могу сказать», и сильно приближало это меня к нему — видна была тут его честность. Коли учитель разрешает себе сознаваться в незнании — стало быть, он знает нечто! Много он знал неизвестного мне и обо всём рассказывал удивительно просто. Говорит, бывало, о том, как создались солнце, звёзды и
земля — и точно сам он видел огненную работу неведомой и мудрой
руки!
Опустился я на
землю рядом со слепым, протянул он мне
руку, подержал, опустил и, не переставая, поёт...
Неточные совпадения
По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными
руками, присевший почти до
земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным глазом и едким намеком на городничего; за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями
рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг на друга глазами.
Вгляделся барин в пахаря: // Грудь впалая; как вдавленный // Живот; у глаз, у рта // Излучины, как трещины // На высохшей
земле; // И сам на землю-матушку // Похож он: шея бурая, // Как пласт, сохой отрезанный, // Кирпичное лицо, //
Рука — кора древесная, // А волосы — песок.
И то уж благо: с Домною // Делился им; младенцами // Давно в
земле истлели бы // Ее родные деточки, // Не будь
рука вахлацкая // Щедра, чем Бог послал.
Упоминание о Левине, казалось, лишило Кити последнего самообладания; она вскочила со стула и, бросив пряжку о
землю и делая быстрые жесты
руками, заговорила.
Отчаянно махавший
руками и пригибавшийся к
земле мальчик в русском платье обгонял ее.