Понял народ, что
закон жизни не в том, чтобы возвысить одного из семьи и, питая его волею своей, — его разумом жить, но в том истинный закон, чтобы всем подняться к высоте, каждому своими глазами осмотреть пути жизни, — день сознания народом необходимости равенства людей и был днём рождества Христова!
Неточные совпадения
А другой вины не видел за собой — люди в
жизни смешанно стоят, каждый к делу своему привык, привычку возвёл в
закон, — где же сразу понять, против кого чужая сила направляет тебя?
— Вот, вывел бог Лота из Содома и Ноя спас, а тысячи погибли от огня и воды. Однако сказано — не убий? Иногда мне мерещится — оттого и погибли тысячи людей, что были между ними праведники. Видел бог, что и при столь строгих
законах его удаётся некоторым праведная
жизнь. А если бы ни одного праведника не было в Содоме — видел бы господь, что, значит, никому невозможно соблюдать
законы его, и, может, смягчил бы
законы, не губя множество людей. Говорится про него: многомилостив, — а где же это видно?
— Мне одно известно: на гору идёшь — до вершины иди, падаешь — падай до дна пропасти. Но сам я этому
закону не следую, ибо — я ленив. Ничтожен человек, Матвей, и непонятно, почему он ничтожен? Ибо
жизнь прекрасна и мир обольстителен! Сколько удовольствий дано, а — ничтожен человек! Почему? Сия загадка не разгадана.
— Я, — мол, — хоть не вижу, но чувствую, и не о бытии его спрашиваю, а — как понять
законы, по коим строится им
жизнь?
Говорю ему: так, мол, и так, не могу понять
законов, по которым строится
жизнь людей.
По вечерам к Михайле рабочие приходили, и тогда заводился интересный разговор: учитель говорил им о
жизни, обнажая её злые
законы, — удивительно хорошо знал он их и показывал ясно. Рабочие — народ молодой, огнём высушенный, в кожу им копоть въелась, лица у всех тёмные, глаза — озабоченные. Все до серьёзного жадны, слушают молча, хмуро; сначала они казались мне невесёлыми и робкими, но потом увидал я, что в
жизни эти люди и попеть, и поплясать, и с девицами пошутить горазды.
Тогда в душе моей всё возвысилось и осветилось иначе, все речи Михайловы и товарищей его приняли иной смысл. Прежде всего — если человек за веру свою готов потерять свободу и
жизнь, значит — он верует искренно и подобен первомученикам за Христов
закон.
Абсолютная истина о непротивлении злу насилием не есть
закон жизни в этом хаотическом и темном мире, погруженном в материальную относительность, внутренно проникнутом разделением и враждой.
Он приводил в восхищение «областников» и «украинофилов» и мог внезапно разразиться яркой и эффектной статьей, в которой доказывал, что «централизация» —
закон жизни, а областная литература обречена на умирание.
Неточные совпадения
Софья. Во всю
жизнь мою ваша воля будет мой
закон.
Есть
законы мудрые, которые хотя человеческое счастие устрояют (таковы, например,
законы о повсеместном всех людей продовольствовании), но, по обстоятельствам, не всегда бывают полезны; есть
законы немудрые, которые, ничьего счастья не устрояя, по обстоятельствам бывают, однако ж, благопотребны (примеров сему не привожу: сам знаешь!); и есть, наконец,
законы средние, не очень мудрые, но и не весьма немудрые, такие, которые, не будучи ни полезными, ни бесполезными, бывают, однако ж, благопотребны в смысле наилучшего человеческой
жизни наполнения.
Очевидно, стало быть, что Беневоленский был не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, [Доктринер — начетчик, человек, придерживающийся заучен — ных, оторванных от
жизни истин, принятых правил.] которому казалось предосудительным даже утереть себе нос, если в
законах не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность утереть свой нос — да утрет».
Когда же совсем нечего было делать, то есть не предстояло надобности ни мелькать, ни заставать врасплох (в
жизни самых расторопных администраторов встречаются такие тяжкие минуты), то он или издавал
законы, или маршировал по кабинету, наблюдая за игрой сапожного носка, или возобновлял в своей памяти военные сигналы.
Он не думал, что тот христианский
закон, которому он всю
жизнь свою хотел следовать, предписывал ему прощать и любить своих врагов; но радостное чувство любви и прощения к врагам наполняло его душу.