И как-то вдруг решил я: пойду
жить в монастырь, где устав построже, поживу-ка один, в келье, подумаю, книг почитаю… Не соберу ли в одиночестве разрушенную душу мою в крепкую силу?
Разбудила его история душу мою, мало думал я,
живя в монастыре, утомил меня труд, задремали мятежные мысли — и вдруг всё снова вспыхнуло.
Неточные совпадения
— Ага-а!.. — кричит Миха. — Этот? Да, этот праведной жизни скот, как же! За игру
в карты из военных выгнан, за скандалы с бабами — из духовной академии! Из офицеров
в академию попал!
В Чудовом
монастыре всех монахов обыграл, сюда явился — семь с половиной тысяч вклад сделал, землю пожертвовал и этим велик почёт себе купил, да! Здесь тоже
в карты играет — игумен, келарь, казначей да он с ними. Девка к нему ездит… О, сволочи! Келья-то у него отдельная, ну, он там и
живёт как ему хочется! О, великая пакость!
— А у меня ещё до этой беды мечта была уйти
в монастырь, тут я говорю отцу: «Отпустите меня!» Он и ругался и бил меня, но я твёрдо сказал: «Не буду торговать, отпустите!» Будучи напуган Лизой, дал он мне свободу, и — вот, за четыре года
в третьей обители
живу, а — везде торговля, нет душе моей места! Землёю и словом божьим торгуют, мёдом и чудесами… Не могу видеть этого!
Рассказывает про
монастырь, слышу: не одна она насильно
в нём
живёт. И вдруг говорит, ласкаясь ко мне...
— Был попом недолго, да расстригли и
в Суздаль-монастыре шесть лет сидел! За что, спрашиваешь? Говорил я
в церкви народушке проповеди, он же, по простоте души, круто понял меня. Его за это пороть, меня — судить, тем дело и кончилось. О чём проповеди? Уж не помню. Было это давненько, восемнадцать лет тому назад — можно и забыть. Разными мыслями я
жил, и все они не ко двору приходились.
— Придурковатый, — сказал Тиунов. — С испуга, пожара испугался, сестрёнка с матерью сгорели у него, а он — помешался.
Жил в монастыре — прогнали, неудобен. А будь он старше за блаженного выдали бы, поди-ка!
Был я потом певчим, служил в оперетке в хоре; послужил также и в драматической труппе, амплуа мое было — простак и второй комик с пением. Послушником
прожил в монастыре около года. Господи, всего и не упомнишь!
Неточные совпадения
— На двенадцатом году отдала меня мачеха
в монастырь, рукоделию учиться и грамоте, — сказала она медленно и громко. — После той, пьяной жизни хорошо показалось мне
в монастыре-то, там я и
жила пять лет.
— Монах я,
в монастыре жил. Девять лет. Оттуда меня и взял супруг Марины Петровны…
Потом он был подпаском
в монастыре и снова
жил у нас; отец очень много возился с ним, но все неудачно.
— Петровна у меня вместо матери, любит меня, точно кошку. Очень умная и революционерка, — вам смешно? Однако это верно: терпеть не может богатых, царя, князей, попов. Она тоже монастырская, была послушницей, но накануне пострига у нее случился роман и выгнали ее из
монастыря. Работала сиделкой
в больнице, была санитаркой на японской войне, там получила медаль за спасение офицеров из горящего барака. Вы думаете, сколько ей лет — шестьдесят? А ей только сорок три года. Вот как
живут!
Писал Макар Иванович из разных концов России, из городов и
монастырей,
в которых подолгу иногда
проживал.