Неточные совпадения
Шёл дождь и снег, было холодно, Евсею казалось, что экипаж всё время быстро катится
с крутой горы в чёрный, грязный овраг. Остановились у
большого дома в три этажа. Среди трёх рядов слепых и тёмных окон сверкало несколько
стёкол, освещённых изнутри жёлтым огнём.
С крыши, всхлипывая, лились ручьи воды.
Боясь потерять Петра в толпе прохожих, Евсей шагал сзади, не спуская глаз
с его фигуры, но вдруг Пётр исчез. Климков растерялся, бросился вперёд; остановился, прижавшись к столбу фонаря, — против него возвышался
большой дом
с решётками на окнах первого этажа и тьмою за
стёклами окон. Сквозь узкий подъезд был виден пустынный, сумрачный двор, мощёный крупным камнем. Климков побоялся идти туда и, беспокойно переминаясь
с ноги на ногу, смотрел по сторонам.
Он
с большим вниманием стал следить за твёрдой речью белокурого юноши, рассматривая его умные, прозрачно-голубые глаза и соглашаясь
с ним… Но вдруг съёжился, охваченный острым предчувствием, — на площадке вагона, рядом
с кондуктором, он рассмотрел сквозь
стекло чёрный выпуклый затылок, опущенные плечи, узкую спину. Вагон трясло, и знакомая Евсею фигура гибко качалась, удерживаясь на ногах.
Неточные совпадения
Прошло минут
с десять. Было еще светло, но уже вечерело. В комнате была совершенная тишина. Даже
с лестницы не приносилось ни одного звука. Только жужжала и билась какая-то
большая муха, ударяясь
с налета об
стекло. Наконец, это стало невыносимо: Раскольников вдруг приподнялся и сел на диване.
Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, —
большой шкаф,
с полок его, сквозь
стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.
А когда подняли ее тяжелое
стекло, старый китаец не торопясь освободил из рукава руку, рукав как будто сам, своею силой, взъехал к локтю, тонкие, когтистые пальцы старческой, железной руки опустились в витрину, сковырнули
с белой пластинки мрамора
большой кристалл изумруда, гордость павильона, Ли Хунг-чанг поднял камень на уровень своего глаза, перенес его к другому и, чуть заметно кивнув головой, спрятал руку
с камнем в рукав.
Сидели в
большой полутемной комнате, против ее трех окон возвышалась серая стена, тоже изрезанная окнами. По грязным
стеклам, по балконам и железной лестнице, которая изломанной линией поднималась на крышу, ясно было, что это окна кухонь. В одном углу комнаты рояль, над ним черная картина
с двумя желтыми пятнами, одно изображало щеку и солидный, толстый нос, другое — открытую ладонь. Другой угол занят был тяжелым, черным буфетом
с инкрустацией перламутром, буфет похож на соединение пяти гробов.
И
с этого момента уже не помнил ничего. Проснулся он в комнате, которую не узнал, но
большая фотография дяди Хрисанфа подсказала ему, где он. Сквозь занавески окна в сумрак проникали солнечные лучи необыкновенного цвета, верхние
стекла показывали кусок неба, это заставило Самгина вспомнить комнатенку в жандармском управлении.