Неточные совпадения
Однажды он видел, как бабы-богомолки растирали усталые ноги крапивой, он тоже попробовал потереть ею избитые Яшкой бока; ему показалось, что крапива сильно уменьшает
боль, и с той поры после побоев он основательно прижигал ушибленные места пушистыми листьями
злого, никем не любимого растения.
Евсей не слышал ни одного
злого крика, не заметил сердитого лица; всё время, пока горело, никто не плакал от
боли и обиды, никто не ревел звериным рёвом дикой злобы, готовой на убийство.
И — оглянулся, услыхав, что слова звучали фальшиво. Спокойное течение реки смывало гнев; тишина, серенькая и тёплая, подсказывала мысли, полные тупого изумления. Самым изумительным было то, что вот сын, которого он любил, о ком двадцать лет непрерывно и тревожно думал, вдруг, в несколько минут, выскользнул из души, оставив в ней
злую боль. Артамонов был уверен, что ежедневно, неутомимо все двадцать лет он думал только о сыне, жил надеждами на него, любовью к нему, ждал чего-то необыкновенного от Ильи.
Послушай: я твои лечила раны, // Моя рука была в крови твоей, // Я над тобой сидела ночи, я старалась // Всем, чем могла, смягчить ту
злую боль; // Старалась, как раба, чтоб даже // Малейший стук тебя не потревожил… // Послушай, я за все мои старанья // Прошу одной, одной награды… // Она тебе не стоит ничего; // Исполни ж эту малую награду! // Останься здесь еще неделю…
Неточные совпадения
Обида,
зло падали в жизни на нее иногда и с других сторон: она бледнела от
боли, от изумления, подкашивалась и бессознательно страдала, принимая
зло покорно, не зная, что можно отдать обиду, заплатить
злом.
Тушин молча подал ему записку. Марк пробежал ее глазами, сунул небрежно в карман пальто, потом снял фуражку и начал пальцами драть голову, одолевая не то неловкость своего положения перед Тушиным, не то ощущение
боли, огорчения или
злой досады.
Жизнь и любовь как будто пропели ей гимн, и она сладко задумалась, слушая его, и только слезы умиления и веры застывали на ее умирающем лице, без укоризны за
зло, за
боль, за страдания.
Это не была ревность от избытка любви: плачущая, стонущая, вопиющая от мучительной
боли в сердце, трепещущая от страха потерять счастье, — но равнодушная, холодная,
злая.
Кожемякин видит, как всё, что было цветисто и красиво, — ловкость, сила, удаль, пренебрежение к
боли, меткие удары, острые слова, жаркое, ярое веселье — всё это слиняло, погасло, исчезло, и отовсюду,
злою струёй, пробивается тёмная вражда чужих друг другу людей, — та же непонятная вражда, которая в базарные дни разгоралась на Торговой площади между мужиками и мещанами.