Евсей поместился в углу на стуле, обитом гладкой,
жёсткой кожей, он зачем-то крепко упирался затылком в высокую спинку стула и потому съезжал с него. Ему мешало пламя свеч, жёлтые язычки огня всё время как будто вели между собой немую беседу — медленно наклонялись друг к другу, вздрагивали и, снова выпрямляясь, тянулись вверх.
Потом она заснула, не переменив положения: белокурая головка беспомощно моталась на
жесткой коже тарантаса, платок с головы съехал назад, волосы сбились, а на лице блуждало странное выражение, как будто и во сне она глядела на что-то вдали и старается что-то угадать.
Его бывший однокурсник — когда он к нему внимательнее присмотрелся — сильно изменился. Неряшливая рыжеватая борода очень его старила. На нем были темные очки, скрывавшие его больные, воспаленные глаза. Он, должно быть, давно не был в бане — от него шел запах неопрятного тела. Руки — немытые, с грязными ногтями и
жесткой кожей.
Неточные совпадения
Локомотив снова свистнул, дернул вагон, потащил его дальше, сквозь снег, но грохот поезда стал как будто слабее, глуше, а остроносый — победил: люди молча смотрели на него через спинки диванов, стояли в коридоре, дымя папиросами. Самгин видел, как сетка морщин, расширяясь и сокращаясь, изменяет остроносое лицо, как шевелится на маленькой, круглой голове седоватая,
жесткая щетина, двигаются брови.
Кожа лица его не краснела, но лоб и виски обильно покрылись потом, человек стирал его шапкой и говорил, говорил.
В самом деле было неудобно: Дуняша покачивала голову его,
жесткий воротник рубашки щипал
кожу на шее, кольцо Дуняши больно давило ухо.
«Как ни наряди немца, — думала она, — какую тонкую и белую рубашку он ни наденет, пусть обуется в лакированные сапоги, даже наденет желтые перчатки, а все он скроен как будто из сапожной
кожи; из-под белых манжет все торчат
жесткие и красноватые руки, и из-под изящного костюма выглядывает если не булочник, так буфетчик. Эти
жесткие руки так и просятся приняться за шило или много-много — что за смычок в оркестре».
Еще там был круглый стол, на котором она обедала, пила чай и кофе, да довольно
жесткое, обитое
кожей старинное же кресло, с высокой спинкой рококо.
Сама Грушенька лежала у себя в гостиной, на своем большом неуклюжем диване со спинкой под красное дерево,
жестком и обитом
кожей, давно уже истершеюся и продырившеюся.