Когда Евсей открыл дверь, перед ним, покачиваясь на длинных ногах, вытянулся высокий человек с чёрными усами. Концы их опустились к подбородку и, должно быть,
волосы были жёсткие, каждый торчал отдельно. Он снял шапку, обнажив лысый череп, бросил её на постель и крепко вытер ладонями лицо.
Неточные совпадения
Человек назвал хозяев и дядю Петра людями и этим как бы отделил себя от них. Сел он не близко к столу, потом ещё отодвинулся в сторону от кузнеца и оглянулся вокруг, медленно двигая тонкой, сухой шеей. На голове у него, немного выше лба, над правым глазом,
была большая шишка, маленькое острое ухо плотно прильнуло к черепу, точно желая спрятаться в короткой бахроме седых
волос. Он
был серый, какой-то пыльный. Евсей незаметно старался рассмотреть под очками глаза, но не мог, и это тревожило его.
Она подняла руку, пригладила
волосы на виске — пальцы у неё
были длинные — и ушла.
Кроме Раисы, любопытство Евсея задевал ученик стекольщика Анатолий, тонкий мальчуган, с лохматыми
волосами на голове, курносый, пропитанный запахом масла, всегда весёлый. Голос у него
был высокий, и Евсею нравилось слышать певучие, светлые крики мальчика...
И через несколько минут Климков, как маленькая собака, спешно шагал по тротуару сзади человека в поношенном пальто и измятой чёрной шляпе. Человек
был большой, крепкий, он шёл быстро, широко размахивал палкой и крепко стучал ею по асфальту. Из-под шляпы спускались на затылок и уши чёрные с проседью вьющиеся
волосы.
Шпион пошевелился, но не сказал ни слова. Глаза у него
были полузакрыты, он дышал через нос, и тонкие
волосы его усов вздрагивали.
Лицо у него
было усталое, глаза потускнели, белые прямые
волосы растрепались.
По тротуару шёл высокий плотный мужчина с белокурыми
волосами.
Волосы он зачесал назад, они красиво падали из-под шляпы на плечи, лицо у него
было большое, благородное, с пышными усами. Одетый солидно, он оставлял впечатление важного, сытого барина.
— Нас стесняться не надо, мы люди простые! — сказала Ольга. Она
была выше Евсея на голову, светлые
волосы, зачёсанные кверху, ещё увеличивали её рост. На бледном, овальном лице спокойно улыбались серовато-голубые глаза.
Всегда гладкий и приличный, теперь Маклаков
был растрёпан,
волосы, которые он тщательно и красиво зачёсывал за уши, беспорядочно лежали на лбу и на висках; от него пахло водкой.
Из-под шапки у него выбились тёмные пряди
волос, они падали на лоб и щёки, мешались с бородой, и мохнатый, как зверь, шпион, должно
быть, кричал — рот его
был широко открыт.
А рядом с ним
был положен тёмный труп, весь изорванный, опухший, в красных, синих и жёлтых пятнах. Кто-то закрыл лицо его голубыми и белыми цветами, но Евсей видел из-под них кость черепа, клок
волос, слепленных кровью, и оторванную раковину уха.
Они гнали его долго, и всё время ему казалось, что сзади него собралась толпа людей, бесшумно, не касаясь ногами земли, бежит за ним, протягивая к его шее десятки длинных, цепких рук, касаясь ими
волос. Она играла им, издевалась, исчезая и снова являясь, он нанимал извозчиков, ехал, спрыгивал с пролётки, бежал и снова ехал, она же всё время
была близко, невидимая и тем более страшная.
Неточные совпадения
«
Поют они без голосу, // А слушать — дрожь по
волосу!» — // Сказал другой мужик.
И Дунька и Матренка бесчинствовали несказанно. Выходили на улицу и кулаками сшибали проходящим головы, ходили в одиночку на кабаки и разбивали их, ловили молодых парней и прятали их в подполья,
ели младенцев, а у женщин вырезали груди и тоже
ели. Распустивши
волоса по ветру, в одном утреннем неглиже, они бегали по городским улицам, словно исступленные, плевались, кусались и произносили неподобные слова.
Видно
было, как брызгали на него искры, словно обливали, как занялись на нем
волосы, как он сначала тушил их, потом вдруг закружился на одном месте…
Вспомнили, что еще при Владимире Красном Солнышке некоторые вышедшие из употребления боги
были сданы в архив, бросились туда и вытащили двух: Перуна и
Волоса.
Парамошу нельзя
было узнать; он расчесал себе
волосы, завел бархатную поддевку, душился, мыл руки мылом добела и в этом виде ходил по школам и громил тех, которые надеются на князя мира сего.