Он наткнулся на стол, ощупал его руками, сел и начал чесать шрам
на месте глаза, а здоровый его глаз стал влажен, кроток и испуганно замигал.
Неточные совпадения
— И вот, вижу я — море! — вытаращив
глаза и широко разводя руками, гудел он. — Океан! В одном
месте — гора, прямо под облака. Я тут, в полугоре, притулился и сижу с ружьём, будто
на охоте. Вдруг подходит ко мне некое человечище, как бы без лица, в лохмотье одето, плачет и говорит: гора эта — мои грехи, а сатане — трон! Упёрся плечом в гору, наддал и опрокинул её. Ну, и я полетел!
Он занял
место Маркуши и с первых же дней всех заинтересовал своей обязательной, вежливой улыбочкой, бойкою, острою речью; а ребята
на заводе приняли его насмешливо и неприязненно: худой и сутулый Фома, мужик из Воеводина, с головой, похожей
на топор, и какими-то чужими
глазами, внимательно оглядел нового дворника и убеждённо объявил...
И, снова блеснув
глазами, продолжал, откровенно и доверчиво: — Насчёт русского народа вообще, как — по моему умозрению — все люди находятся не
на своём
месте и неправильно понимают себя.
Острая усмешка обежала его раненое лицо и скрылась в красном шраме
на месте правого
глаза.
Неподалёку от Кожемякина,
на песке, прикрытый дерюгой, лежал вверх лицом Тиунов, красная впадина
на месте правого
глаза смотрела прямо в небо, левый был плотно и сердито прикрыт бровью, капли пота, как слёзы, обливали напряжённое лицо, он жевал губами, точно и во сне всё говорил.
Лицо у него было красное и безволосое, как у скопца, только в углах губ росли рыжеватые кустики; голова — бугроватая,
на месте бровей — какие-то шишки, из-под них смотрели неразличимые, узкие
глаза.
Чтение стало для него необходимостью: он чувствовал себя так, как будто долго шёл по открытому
месту и со всех сторон
на него смотрело множество беспокойных, недружелюбных
глаз — все они требовали чего-то, а он хотел скрыться от них и не знал куда; но вот нашёлся уютный угол, откуда не видать этой бесполезно раздражающей жизни, — угол, где можно жить, не замечая, как нудно, однообразно проходят часы.
«Нет, я уйду!» — решил Кожемякин, чувствуя необходимость отдыха, подошёл к дивану и виноватым голосом объяснил, что ему надобно сходить в одно
место по делу, а кривой,
на секунду открыв
глаза, выговорил почему-то обиженно...
Самгин взял лампу и, нахмурясь, отворил дверь, свет лампы упал на зеркало, и в нем он увидел почти незнакомое, уродливо длинное, серое лицо, с двумя темными пятнами
на месте глаз, открытый, беззвучно кричавший рот был третьим пятном. Сидела Варвара, подняв руки, держась за спинку стула, вскинув голову, и было видно, что подбородок ее трясется.
— Богатырь, — сказала рябая, носатая акушерка, показывая ребёнка с такой гордостью, как будто она сама родила его. Но Пётр не видел сына, пред ним всё заслонялось мёртвым лицом жены, с тёмными ямами
на месте глаз:
Кузьма Васильевич увидал перед самым лицом своим крючковатый нос, густые усы и пронзительные глаза незнакомца с обшлагом о трех пуговках… и хотя глаза находились на месте усов, и усы
на месте глаз, и самый нос являлся опрокинутым, однако Кузьма Васильевич не удивился нисколько, а, напротив, нашел, что так оно и следовало; он собрался даже сказать этому носу: «Здорово, брат Григорий», но отменил свое намерение и предпочел… предпочел немедленно отправиться с Колибри в Царьград для предстоящего бракосочетания, так как она была турчанка, а государь его пожаловал в действительные турки.
Неточные совпадения
На первом
месте — старый князь, // Седой, одетый в белое, // Лицо перекошенное // И — разные
глаза.
В следующую речь Стародума Простаков с сыном, вышедшие из средней двери, стали позади Стародума. Отец готов его обнять, как скоро дойдет очередь, а сын подойти к руке. Еремеевна взяла
место в стороне и, сложа руки, стала как вкопанная, выпяля
глаза на Стародума, с рабским подобострастием.
Новый ходок, Пахомыч, взглянул
на дело несколько иными
глазами, нежели несчастный его предшественник. Он понял так, что теперь самое верное средство — это начать во все
места просьбы писать.
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в
глазах у всех солдатики начали наливаться кровью.
Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали
на свои
места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Но перенесемся мыслью за сто лет тому назад, поставим себя
на место достославных наших предков, и мы легко поймем тот ужас, который долженствовал обуять их при виде этих вращающихся
глаз и этого раскрытого рта, из которого ничего не выходило, кроме шипения и какого-то бессмысленного звука, непохожего даже
на бой часов.