Неточные совпадения
Впечатления механически, силою тяжести своей, слагались в
душе помимо воли в прочную и вязкую массу, вызывая печальное ощущение бессилия, — в ней легко и быстро гасла каждая мысль, которая пыталась что-то оспорить, чем-то помешать этому процессу поглощения человека жизнью, страшной своим однообразием, нищетою своих желаний и
намерений, — нудной и горестной окуровской жизнью.
Это обилие мыслей, простых, понятных, легко разрешавших сложную путаницу жизни, вооружало
душу бодростью, внушая доверие к людям, к силе их разума и уважение к добрым
намерениям их.
— Вам бы, Матвей Савельич, не столь откровенно говорить среди людей, а то непривычны им ваши мысли и несколько пугают. Начальство — не в полиции, а в
душе людской поселилось. Я — понимаю, конечно, добрые ваши
намерения и весьма ценю, только — по-моему-с — их надо людям подкладывать осторожно, вроде тихой милостыни, невидимой, так сказать, рукою-с!
Неточные совпадения
Княгиня была сперва твердо уверена, что нынешний вечер решил судьбу Кити и что не может быть сомнения в
намерениях Вронского; но слова мужа смутили ее. И, вернувшись к себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью будущего, несколько раз повторила в
душе: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!»
Решено было еще сделать несколько расспросов тем, у которых были куплены
души, чтобы, по крайней мере, узнать, что за покупки, и что именно нужно разуметь под этими мертвыми
душами, и не объяснил ли он кому, хоть, может быть, невзначай, хоть вскользь как-нибудь настоящих своих
намерений, и не сказал ли он кому-нибудь о том, кто он такой.
Дамы наперерыв принялись сообщать ему все события, рассказали о покупке мертвых
душ, о
намерении увезти губернаторскую дочку и сбили его совершенно с толку, так что сколько ни продолжал он стоять на одном и том же месте, хлопать левым глазом и бить себя платком по бороде, сметая оттуда табак, но ничего решительно не мог понять.
Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из
души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в
намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте.
У него все более и более разгорался этот вопрос, охватывал его, как пламя, сковывал
намерения: это был один главный вопрос уже не любви, а жизни. Ни для чего другого не было теперь места у него в
душе.