Неточные совпадения
На бегу люди догадывались о причине набата: одни говорили, что ограблена церковь, кто-то крикнул, что отец Виталий помер в одночасье, а
старик Чапаков, отставной унтер, рассказывал, что Наполеонов внук снова собрал дванадесять язык, перешёл границы и Петербург окружает. Было страшно слушать эти
крики людей, невидимых в густом месиве снега, и все слова звучали правдоподобно.
Мерцалов ожидал, что после этих беспорядочных, озлобленных
криков старик поднимется и уйдет, но он ошибся. Старик приблизил к нему свое умное, серьезное лицо с седыми баками и сказал дружелюбно, но серьезным тоном:
Это значит, что пища сварилась и опустилась в кишки] зобы, и снова по призывному
крику стариков, при ярких лучах давно взошедшего солнца, собирается стая и летит уже на другое озеро, плесо реки или залив пруда, на котором проводит день.
Неточные совпадения
Вдруг… слабый
крик… невнятный стон // Как бы из замка слышит он. // То был ли сон воображенья, // Иль плач совы, иль зверя вой, // Иль пытки стон, иль звук иной — // Но только своего волненья // Преодолеть не мог
старик // И на протяжный слабый
крик // Другим ответствовал — тем
криком, // Которым он в веселье диком // Поля сраженья оглашал, // Когда с Забелой, с Гамалеем, // И — с ним… и с этим Кочубеем // Он в бранном пламени скакал.
«Папа, папа… я никому не сделала зла!» — слышал
старик последний
крик дочери, которая билась у его ног, как смертельно раненная птица.
Он мог очнуться и встать от глубокого сна (ибо он был только во сне: после припадков падучей болезни всегда нападает глубокий сон) именно в то мгновение, когда
старик Григорий, схватив за ногу на заборе убегающего подсудимого, завопил на всю окрестность: «Отцеубивец!» Крик-то этот необычайный, в тиши и во мраке, и мог разбудить Смердякова, сон которого к тому времени мог быть и не очень крепок: он, естественно, мог уже час тому как начать просыпаться.
Тем временем Иван и Григорий подняли
старика и усадили в кресла. Лицо его было окровавлено, но сам он был в памяти и с жадностью прислушивался к
крикам Дмитрия. Ему все еще казалось, что Грушенька вправду где-нибудь в доме. Дмитрий Федорович ненавистно взглянул на него уходя.
— Как так твоя мать? — пробормотал он, не понимая. — Ты за что это? Ты про какую мать?.. да разве она… Ах, черт! Да ведь она и твоя! Ах, черт! Ну это, брат, затмение как никогда, извини, а я думал, Иван… Хе-хе-хе! — Он остановился. Длинная, пьяная, полубессмысленная усмешка раздвинула его лицо. И вот вдруг в это самое мгновение раздался в сенях страшный шум и гром, послышались неистовые
крики, дверь распахнулась и в залу влетел Дмитрий Федорович.
Старик бросился к Ивану в испуге: