Неточные совпадения
Дошли до Мордовского городища — четырёх бугров, поросших дёрном, здесь окуровцы зарывали опойц [Опойца, опоец и опийца — кто опился вина,
сгорел, помер с опою. Где опойцу похоронят, там шесть недель дожди (
стеной) стоят, почему и стараются похоронить его
на распутье,
на меже — Ред.] и самоубийц; одно место, ещё недавно взрытое, не успело зарасти травой, и казалось, что с земли содрали кожу.
Выше в
гору — огромный плодовый сад: в нём, среди яблонь, вишенья, слив и груш, в пенном море зелени всех оттенков, стоят, как суда
на якорях, тёмные кельи старцев, а под верхней
стеною,
на просторной солнечной поляне приник к земле маленький, в три окна, с голубыми ставнями домик знаменитого в округе утешителя страждущих, старца Иоанна.
— Ну, вот ещё! Разве ты в любовники годишься? У тебя совесть есть, ты не можешь. Ты вон из-за Марфы и то
на стену полез, а что она тебе? Постоялый двор. Нету, тебе
на роду писано мужем быть, ты для одной бабы рождён, и всё
горе твоё, что не нашёл — где она!
Они пошли по коридору. Варвара Васильевна тихо открыла дверь в арестантскую. В задней ее половине, за решеткою, сидел на полу больной. По эту сторону стоял больничный служитель Иван — бледный, с широко открытыми глазами. Маленькая лампочка
горела на стене. Варвара Васильевна шепотом спросила служителя:
Неточные совпадения
Он ушел, и комната налилась тишиной. У
стены,
на курительном столике
горела свеча, освещая портрет Щедрина в пледе; суровое бородатое лицо сердито морщилось, двигались брови, да и все, все вещи в комнате бесшумно двигались, качались. Самгин чувствовал себя так, как будто он быстро бежит, а в нем все плещется, как вода в сосуде, — плещется и, толкая изнутри, еще больше раскачивает его.
Чувствуя себя, как во сне, Самгин смотрел вдаль, где, среди голубоватых холмов снега, видны были черные бугорки изб,
горел костер, освещая белую
стену церкви, красные пятна окон и раскачивая золотую луковицу колокольни.
На перроне станции толпилось десятка два пассажиров, окружая троих солдат с винтовками, тихонько спрашивая их:
Кутузов, задернув драпировку, снова явился в зеркале, большой, белый, с лицом очень строгим и печальным. Провел обеими руками по остриженной голове и, погасив свет, исчез в темноте более густой, чем наполнявшая комнату Самгина. Клим, ступая
на пальцы ног, встал и тоже подошел к незавешенному окну.
Горит фонарь, как всегда, и, как всегда, — отблеск огня
на грязной, сырой
стене.
Когда Самгин вышел в коридор —
на стене горела маленькая лампа, а Николай подметал веником белый сор
на полу, он согнулся поперек коридора и заставил домохозяина остановиться.
За магазином, в небольшой комнатке
горели две лампы, наполняя ее розоватым сумраком; толстый ковер лежал
на полу,
стены тоже были завешаны коврами, высоко
на стене — портрет в черной раме, украшенный серебряными листьями; в углу помещался широкий, изогнутый полукругом диван, пред ним
на столе кипел самовар красной меди, мягко блестело стекло, фарфор. Казалось, что магазин, грубо сверкающий серебром и золотом, — далеко отсюда.