Ушел. Коротко, точно удар топора, хлопнула дверь крыльца. Минутный диалог в прихожей несколько успокоил тревогу Самгина. Путешествуя из угла в угол комнаты, он начал искать словесные формы для перевода очень сложного и тягостного ощущения на
язык мысли. Утомительная путаница впечатлений требовала точного, ясного слова, которое, развязав эту путаницу, установило бы определенное отношение к источнику ее — Тагильскому.
Неточные совпадения
У себя в комнате, сбросив сюртук, он подумал, что хорошо бы сбросить вот так же всю эту вдумчивость, путаницу чувств и
мыслей и жить просто, как живут другие, не смущаясь говорить все глупости, которые подвернутся на
язык, забывать все премудрости Томилина, Варавки… И забыть бы о Дронове.
Ночью он прочитал «Слепых» Метерлинка. Монотонный
язык этой драмы без действия загипнотизировал его, наполнил смутной печалью, но смысл пьесы Клим не уловил. С досадой бросив книгу на пол, он попытался заснуть и не мог.
Мысли возвращались к Нехаевой, но думалось о ней мягче. Вспомнив ее слова о праве людей быть жестокими в любви, он спросил себя...
Ругаясь, он подумал о том, как цинично могут быть выражены
мысли, и еще раз пожалел, что избрал юридический факультет. Вспомнил о статистике Смолине, который оскорбил товарища прокурора, потом о длинном
языке Тагильского.
Самгин хотел согласиться с этой
мыслью, но — воздержался. Мать вызывала чувство жалости к ней, и это связывало ему
язык. Во всем, что она говорила, он слышал искусственное напряжение, неискренность, которая, должно быть, тяготила ее.
Самгин сидел наклонясь, опираясь ладонями в колени, ему казалось, что буйство
мысли раскачивает его, как удары
языка в медное тело колокола.
— Соединение бойкости
языка с наивностью поверхностной
мысли — не велика мудрость, — докторально и даже сердито начал Попов, но тесть прервал его...
Газеты большевиков раздражали его еще более сильно, раздражали и враждебно тревожили. В этих газетах он чувствовал явное намерение поссорить его с самим собою, ‹убедить его в безвыходности положения страны,› неправильности всех его оценок, всех навыков
мысли. Они действовали иронией, насмешкой, возмущали грубостью
языка, прямолинейностью
мысли. Их материал освещался социальной философией, и это была «система фраз», которую он не в силах был оспорить.
Он подумал, что гимназия, а особенно — университет лишают этих людей своеобразия, а ведь, в сущности, именно в этом своеобразии
языка,
мысли, быта, во всем, что еще сохраняет в себе отзвуки исторического прошлого, именно в этом подлинное лицо нации.
Неточные совпадения
Образовался новый
язык — получеловечий, полуобезьяний, но во всяком случае вполне негодный для выражения каких бы то ни было отвлеченных
мыслей.
Кто жил и
мыслил, тот не может // В душе не презирать людей; // Кто чувствовал, того тревожит // Призрак невозвратимых дней: // Тому уж нет очарований, // Того змия воспоминаний, // Того раскаянье грызет. // Всё это часто придает // Большую прелесть разговору. // Сперва Онегина
язык // Меня смущал; но я привык // К его язвительному спору, // И к шутке, с желчью пополам, // И злости мрачных эпиграмм.
— Представь, — начал он, — сердце у меня переполнено одним желанием, голова — одной
мыслью, но воля,
язык не повинуются мне: хочу говорить, и слова нейдут с
языка. А ведь как просто, как… Помоги мне, Ольга.
Анисья стала еще живее прежнего, потому что работы стало больше: все она движется, суетится, бегает, работает, все по слову хозяйки. Глаза у ней даже ярче, и нос, этот говорящий нос, так и выставляется прежде всей ее особы, так и рдеет заботой,
мыслями, намерениями, так и говорит, хотя
язык и молчит.
— Понадобилось, так явились и
мысли и
язык, хоть напечатать в романе где-нибудь. А нет нужды, так и не умею, и глаза не видят, и в руках слабость! Ты свое уменье затерял еще в детстве, в Обломовке, среди теток, нянек и дядек. Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем жить.