Неточные совпадения
— Пятнадцать лет жил с человеком, не имея с ним ни одной общей
мысли, и любил, любил его, а? И — люблю. А она ненавидела все, что я
читал, думал, говорил.
Он
читал Бокля, Дарвина, Сеченова, апокрифы и творения отцов церкви,
читал «Родословную историю татар» Абдул-гази Багодур-хана и,
читая, покачивал головою вверх и вниз, как бы выклевывая со страниц книги странные факты и
мысли. Самгину казалось, что от этого нос его становился заметней, а лицо еще более плоским. В книгах нет тех странных вопросов, которые волнуют Ивана, Дронов сам выдумывает их, чтоб подчеркнуть оригинальность своего ума.
— Я —
читала, — не сразу отозвалась девушка. — Но, видите ли: слишком обнаженные слова не доходят до моей души. Помните у Тютчева: «
Мысль изреченная есть ложь». Для меня Метерлинк более философ, чем этот грубый и злой немец. Пропетое слово глубже, значительней сказанного. Согласитесь, что только величайшее искусство — музыка — способна коснуться глубин души.
Ночью он
прочитал «Слепых» Метерлинка. Монотонный язык этой драмы без действия загипнотизировал его, наполнил смутной печалью, но смысл пьесы Клим не уловил. С досадой бросив книгу на пол, он попытался заснуть и не мог.
Мысли возвращались к Нехаевой, но думалось о ней мягче. Вспомнив ее слова о праве людей быть жестокими в любви, он спросил себя...
— Пригласил вас, чтоб лично вручить бумаги ваши, — он постучал тупым пальцем по стопке бумаг, но не подвинул ее Самгину, продолжая все так же: — Кое-что
прочитал и без комплиментов скажу — оч-чень интересно! Зрелые
мысли, например: о необходимости консерватизма в литературе. Действительно, батенька, черт знает как начали писать; смеялся я,
читая отмеченные вами примерчики: «В небеса запустил ананасом, поет басом» — каково?
— Ничего подобного я не предлагал! — обиженно воскликнул офицер. — Я понимаю, с кем говорю. Что за
мысль! Что такое шпион? При каждом посольстве есть военный агент, вы его назовете шпионом? Поэму Мицкевича «Конрад Валленрод» —
читали? — торопливо говорил он. — Я вам не предлагаю платной службы; я говорю о вашем сотрудничестве добровольном, идейном.
— Вот-с, извольте расписаться в получении ваших бумаг. Внимательно
прочитав их, я укрепился в своей
мысли. Не передумали?
Спокойное молчание полей внушительно противоречило всему, что Самгин
читал, слышал, и гасило
мысли о возможности каких-то социальных катастроф.
Самгин шел тихо, как бы опасаясь расплескать на ходу все то, чем он был наполнен. Большую часть сказанного Кутузовым Клим и
читал и слышал из разных уст десятки раз, но в устах Кутузова эти
мысли принимали как бы густоту и тяжесть первоисточника. Самгин видел пред собой Кутузова в тесном окружении раздраженных, враждебных ему людей вызывающе спокойным, уверенным в своей силе, — как всегда, это будило и зависть и симпатию.
— Пророками — и надолго! — будут двое: Леонид Андреев и Сологуб, а за ними пойдут и другие, вот увидишь! Андреев — писатель, небывалый у нас по смелости, а что он грубоват — это не беда! От этого он только понятнее для всех. Ты, Клим Иванович, напрасно морщишься, — Андреев очень самобытен и силен. Разумеется, попроще Достоевского в
мыслях, но, может быть, это потому, что он — цельнее.
Читать его всегда очень любопытно, хотя заранее знаешь, что он скажет еще одно — нет! — Усмехаясь, она подмигнула...
Самгин особенно расстроился,
прочитав «
Мысль», — в этом рассказе он усмотрел уже неприкрыто враждебное отношение автора к разуму и с огорчением подумал, что вот и Андреев, так же как Томилин, опередил его.
Чтение художественной литературы было его насущной потребностью, равной привычке курить табак. Книги обогащали его лексикон, он умел ценить ловкость и звучность словосочетаний, любовался разнообразием словесных одежд одной и той же
мысли у разных авторов, и особенно ему нравилось находить общее в людях, казалось бы, несоединимых.
Читая кошачье мурлыканье Леонида Андреева, которое почти всегда переходило в тоскливый волчий вой, Самгин с удовольствием вспоминал басовитую воркотню Гончарова...
«Свободным-то гражданином, друг мой, человека не конституции, не революции делают, а самопознание. Ты вот возьми Шопенгауэра, почитай прилежно, а после него — Секста Эмпирика о «Пирроновых положениях». По-русски, кажется, нет этой книги, я по-английски
читала, французское издание есть. Выше пессимизма и скепсиса человеческая
мысль не взлетала, и, не зная этих двух ее полетов, ни о чем не догадаешься, поверь!»
Была издана замечательная «Программа домашнего чтения», организовано издание классиков современной радикально-демократической
мысли, именитые профессора ездили по провинции,
читая лекции по вопросам культуры.
К тому же с некоторого времени он в качестве средства, отвлекающего от неприятных впечатлений, привык
читать купленные в Париже книги, которые, сосредоточивая внимание на играх чувственности, легко прекращали бесплодную и утомительную суету мелких
мыслей.
Это не мешало ей кушать, и Самгин подумал, что, если она так же легко и с таким вкусом
читает, она действительно много
читает. Ее мамаша кушала с таким увлечением, что было ясно: ее интересы, ее
мысли на сей час не выходят за пределы тарелки. Фроленков и Денисов насыщались быстро, пили часто и перебрасывались фразами, и было ясно, что Денисов — жалуется, а Фроленков утешает...
Неточные совпадения
Стародум(
читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ
мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Левин, которого давно занимала
мысль о том, чтобы помирить братьев хотя перед смертью, писал брату Сергею Ивановичу и, получив от него ответ,
прочел это письмо больному. Сергей Иванович писал, что не может сам приехать, но в трогательных выражениях просил прощения у брата.
Он
прочел письма. Одно было очень неприятное — от купца, покупавшего лес в имении жены. Лес этот необходимо было продать; но теперь, до примирения с женой, не могло быть о том речи. Всего же неприятнее тут было то, что этим подмешивался денежный интерес в предстоящее дело его примирения с женою. И
мысль, что он может руководиться этим интересом, что он для продажи этого леса будет искать примирения с женой, — эта
мысль оскорбляла его.
Мысли казались ему плодотворны, когда он или
читал или сам придумывал опровержения против других учений, в особенности против материалистического; но как только он
читал или сам придумывал разрешение вопросов, так всегда повторялось одно и то же.
Как всегда, у него за время его уединения набралось пропасть
мыслей и чувств, которых он не мог передать окружающим, и теперь он изливал в Степана Аркадьича и поэтическую радость весны, и неудачи и планы хозяйства, и
мысли и замечания о книгах, которые он
читал, и в особенности идею своего сочинения, основу которого, хотя он сам не замечал этого, составляла критика всех старых сочинений о хозяйстве.