Неточные совпадения
— Пушкин — прав: «Сладостное внимание
женщин —
почти единственная цель наших усилий».
Он озлобленно почувствовал себя болтливым мальчишкой и
почти со страхом ждал: о чем теперь спросит его эта
женщина? Но она, помолчав, сказала...
Четыре
женщины заключали шествие: толстая, с дряблым лицом монахини; молоденькая и стройная, на тонких ногах, и еще две шли, взяв друг друга под руку, одна — прихрамывала, качалась; за ее спиной сонно переставлял тяжелые ноги курносый солдат, и синий клинок сабли
почти касался ее уха.
Самгин сконфуженно вытер глаза, ускорил шаг и свернул в одну из улиц Кунавина, сплошь занятую публичными домами.
Почти в каждом окне, чередуясь с трехцветными полосами флагов, торчали полуодетые
женщины, показывая голые плечи, груди, цинически перекликаясь из окна в окно. И, кроме флагов, все в улице было так обычно, как будто ничего не случилось, а царь и восторг народа — сон.
В ней не осталось
почти ничего, что напоминало бы девушку, какой она была два года тому назад, — девушку, которая так бережно и гордо несла по земле свою красоту. Красота стала пышнее, ослепительней, движения Алины приобрели ленивую грацию, и было сразу понятно — эта
женщина знает: все, что бы она ни сделала, — будет красиво. В сиреневом шелке подкладки рукавов блестела кожа ее холеных рук и, несмотря на лень ее движений, чувствовалась в них размашистая дерзость. Карие глаза улыбались тоже дерзко.
Удивительна была каменная тишина теплых, лунных ночей, странно густы и мягки тени, необычны запахи, Клим находил, что все они сливаются в один — запах здоровой, потной
женщины. В общем он настроился лирически, жил в непривычном ему приятном бездумье, мысли являлись не часто и,
почти не волнуя, исчезали легко.
Всезнающая Любаша рассказала, что у Диомидова большой круг учеников из мелких торговцев, приказчиков, мастеровых, есть много
женщин и девиц, швеек, кухарок, и что полиция смотрит на проповедь Диомидова очень благосклонно. Она относилась к Диомидову
почти озлобленно, он платил ей пренебрежительными усмешками.
Сунув извозчику деньги, он
почти побежал вслед
женщине, чувствуя, что портфель под мышкой досадно мешает ему, он вырвал его из-под мышки и понес, как носят чемоданы. Никонова вошла во двор одноэтажного дома, он слышал топот ее ног по дереву, вбежал во двор, увидел три ступени крыльца.
Она стала для него чем-то вроде ящика письменного стола, — ящика, в который прячут интимные вещи; стала ямой, куда он выбрасывал сор своей души. Ему казалось, что, высыпая на эту
женщину слова, которыми он с детства оброс, как плесенью, он постепенно освобождается от их липкой тяжести, освобождает в себе волевого, действенного человека. Беседы с Никоновой награждали его чувством
почти физического облегчения, и он все чаще вспоминал Дьякона...
Да, было нечто явно шаржированное и кошмарное в том, как эти полоротые бородачи, обгоняя друг друга, бегут мимо деревянных домиков, разноголосо и крепко ругаясь, покрикивая на ошарашенных баб, сопровождаемые их непрерывными причитаниями, воем.
Почти все окна домов сконфуженно закрыты, и, наверное, сквозь запыленные стекла смотрят на обезумевших людей деревни привыкшие к спокойной жизни сытенькие
женщины, девицы, тихие старички и старушки.
Женщин — не очень много, как большинство мужчин,
почти все они зрелого возраста.
«Да, темная душа», — повторил Самгин, глядя на голую
почти до плеча руку
женщины. Неутомимая в работе, она очень завидовала успехам эсеров среди ремесленников, приказчиков, мелких служащих, и в этой ее зависти Самгин видел что-то детское. Вот она говорит доктору, который, следя за карандашом ее, окружил себя густейшим облаком дыма...
В ярких огнях шумно ликовали подпившие люди. Хмельной и
почти горячий воздух, наполненный вкусными запахами, в минуту согрел Клима и усилил его аппетит. Но свободных столов не было, фигуры
женщин и мужчин наполняли зал, как шрифт измятую страницу газеты. Самгин уже хотел уйти, но к нему, точно на коньках, подбежал белый официант и ласково пригласил...
Самгин, подхватив
женщину под руку, быстро повел ее; она шла покорно, молча, не оглядываясь, навертывая на голову шаль, смотрела под ноги себе, но шагала тяжело, шаркала подошвами, качалась, и Самгин
почти тащил ее.
Думалось трезво и даже удовлетворенно, — видеть такой жалкой эту давно чужую
женщину было
почти приятно. И приятно было слышать ее истерический визг, — он проникал сквозь дверь. О том, чтоб разорвать связь с Варварой, Самгин никогда не думал серьезно; теперь ему казалось, что истлевшая эта связь лопнула. Он спросил себя, как это оформить: переехать завтра же в гостиницу? Но — все и всюду бастуют…
— На мой взгляд, религия — бабье дело. Богородицей всех религий —
женщина была. Да. А потом случилось как-то так, что
почти все религии признали
женщину источником греха, опорочили, унизили ее, а православие даже деторождение оценивает как дело блудное и на полтора месяца извергает роженицу из церкви. Ты когда-нибудь думал — почему это?
«Как нелепо способен я вести себя», — подумал он
почти со стыдом, затем спросил себя: верил ли он кому-нибудь так, как верит этой
женщине?
И Клима Ивановича Самгина
почти радовало то, что он может думать об этой
женщине враждебно.
Рядом с коляской, обгоняя ее со стороны Бердникова, шагала, играя удилами, танцуя, небольшая белая лошадь, с пышной, длинной,
почти до копыт, гривой; ее запрягли в игрушечную коробку на двух высоких колесах, покрытую сияющим лаком цвета сирени; в коробке сидела, туго натянув белые вожжи, маленькая пышная смуглолицая
женщина с темными глазами и ярко накрашенным ртом.
Из двери дома быстро,
почти наскочив на Самгина, вышла
женщина в белом платье, без шляпы, смерила его взглядом и пошла впереди, не торопясь. Среднего роста, очень стройная, легкая.
А Самгин, не сознаваясь себе в этом, посещал квартиру Дронова
почти уже только для того, чтоб видеть эту спокойную, дородную, мягкую
женщину.
«Менее интересна, но
почти так же красива, как Марина. Еврейка, наверное, пристроит ее к большевикам, а от них обеспечен путь только в тюрьму и ссылку. Кажется, Евгений Рихтер сказал, что если красивая
женщина неглупа, она не позволяет себе веровать в социализм. Таисья — глупа».
Лицо
женщины, точно исклеванное птицами, как будто покраснело, брови,
почти выщипанные оспой, дрогнули, широко открылись глаза, но губы она плотно сжала.
Было много
женщин и цветов, стреляли бутылки шампанского, за большим столом посредине ресторана стоял человек во фраке, с раздвоенной бородой, высоколобый, лысый, и, высоко,
почти над головою, держа бокал вина, говорил что-то.