Неточные совпадения
Иван поднял
руку медленно, как будто фуражка была чугунной;
в нее насыпался снег, он так, со снегом, и надел ее на голову, но
через минуту снова снял, встряхнул и пошел, отрывисто говоря...
Пошли.
В столовой Туробоев жестом фокусника снял со стола бутылку вина, но Спивак взяла ее из
руки Туробоева и поставила на пол. Клима внезапно ожег злой вопрос: почему жизнь швыряет ему под ноги таких женщин, как продажная Маргарита или Нехаева? Он вошел
в комнату брата последним и
через несколько
минут прервал спокойную беседу Кутузова и Туробоева, торопливо говоря то, что ему давно хотелось сказать...
Через несколько
минут, проводив Спиваков и возвратясь
в сад, Клим увидал мать все там же, под вишней, она сидела, опустив голову на грудь, закинув
руки на спинку скамьи.
Через минуту оттуда важно выступил небольшой человечек с растрепанной бородкой и серым, незначительным лицом. Он был одет
в женскую ватную кофту, на ногах, по колено, валяные сапоги, серые волосы на его голове были смазаны маслом и лежали гладко.
В одной
руке он держал узенькую и длинную книгу из тех, которыми пользуются лавочники для записи долгов. Подойдя к столу, он сказал дьякону...
Лютов возвратился
минут через двадцать, забегал по столовой, шевеля
руками в карманах, поблескивая косыми глазками, кривя губы.
Через пять
минут Иноков, сидя
в комнате Самгина с папиросой
в зубах, со стаканом вина
в руке, жаловался...
Удовлетворив просьбу, Варвара предложила ему чаю, он благодарно и с достоинством сел ко столу, но
через минуту встал и пошел по комнате, осматривая гравюры, держа
руки в карманах брюк.
Минут через двадцать писатель возвратился
в зал; широкоплечий, угловатый, он двигался не сгибая ног, точно шел на ходулях, — эта величественная, журавлиная походка придавала
в глазах Самгина оттенок ходульности всему, что писатель говорил. Пройдя, во главе молодежи,
в угол, писатель, вкусно и громко чмокнув, поправил пенсне, нахмурился, картинно, жестом хормейстера, взмахнул
руками.
Как-то днем,
в стороне бульвара началась очень злая и частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем послали посмотреть: что там?
Минут через двадцать чумазый привел его
в кухню облитого кровью, — ему прострелили левую
руку выше локтя. Голый до пояса, он сидел на табурете, весь бок был
в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая рану, уговаривал его...
Самгину показалось, что она хочет сесть на колени его, — он пошевелился
в кресле, сел покрепче, но
в магазине брякнул звонок. Марина вышла из комнаты и
через минуту воротилась с письмами
в руке; одно из них, довольно толстое, взвесила на ладони и, небрежно бросив на диван, сказала...
Самгин начал рассказывать о беженцах-евреях и, полагаясь на свое не очень богатое воображение, об условиях их жизни
в холодных дачах, с детями, стариками, без хлеба. Вспомнил старика с красными глазами, дряхлого старика, который молча пытался и не мог поднять бессильную
руку свою. Он тотчас же заметил, что его перестают слушать, это принудило его повысить тон речи, но
через минуту-две человек с волосами дьякона, гулко крякнув, заявил...
Неточные совпадения
— Погодите, я скажу барыне, — произнесла она и
минуты через две уже возвратилась с фонарем
в руке.
Я бросился вон из комнаты, мигом очутился на улице и опрометью побежал
в дом священника, ничего не видя и не чувствуя. Там раздавались крики, хохот и песни… Пугачев пировал с своими товарищами. Палаша прибежала туда же за мною. Я подослал ее вызвать тихонько Акулину Памфиловну.
Через минуту попадья вышла ко мне
в сени с пустым штофом
в руках.
Он держал
в руке веревку, и
через минуту увидел я бедного Ивана Кузмича, вздернутого
в воздух.
— Брат! — заговорила она
через минуту нежно, кладя ему
руку на плечо, — если когда-нибудь вы горели, как на угольях, умирали сто раз
в одну
минуту от страха, от нетерпения… когда счастье просится
в руки и ускользает… и ваша душа просится вслед за ним… Припомните такую
минуту… когда у вас оставалась одна последняя надежда… искра… Вот это — моя
минута! Она пройдет — и все пройдет с ней…
Она положила перо, склонила опять голову
в ладони, закрыла глаза, собираясь с мыслями. Но мысли не вязались, путались, мешала тоска, биение сердца. Она прикладывала
руку к груди, как будто хотела унять боль, опять бралась за перо, за бумагу и
через минуту бросала.