Неточные совпадения
Он говорил с Макаровым задорно взвизгивая и тоном
человека, который, чего-то опасаясь, готов к защите, надменно выпячивая грудь, откидывал голову, бегающие глазки его
останавливались настороженно, недоверчиво и как бы ожидая необыкновенного.
— Вот, если б вся жизнь
остановилась, как эта река, чтоб дать
людям время спокойно и глубоко подумать о себе, — невнятно, в муфту, сказала она.
Темные глаза ее скользили по лицам
людей,
останавливаясь то на одном, то на другом, но всегда ненадолго и так, как будто она только сейчас заметила эти лица.
Вошли двое: один широкоплечий, лохматый, с курчавой бородой и застывшей в ней неопределенной улыбкой, не то пьяной, не то насмешливой. У печки
остановился, греясь, кто-то высокий, с черными усами и острой бородой. Бесшумно явилась молодая женщина в платочке, надвинутом до бровей. Потом один за другим пришло еще
человека четыре, они столпились у печи, не подходя к столу, в сумраке трудно было различить их. Все молчали, постукивая и шаркая ногами по кирпичному полу, только улыбающийся
человек сказал кому-то...
В длинных дырах его копошились небольшие фигурки
людей, и казалось, что движение их становится все более тревожным, более бессмысленным; встречаясь, они
останавливались, собирались небольшими группами, затем все шли в одну сторону или же быстро бежали прочь друг от друга, как бы испуганные.
У дуги шел, обнажив лысую голову, широкоплечий, бородатый извозчик, часть вожжей лежала на плече его, он смотрел под ноги себе, и все
люди,
останавливаясь, снимали пред ним фуражки, шляпы.
Но он тотчас же сообразил, что ему нельзя
остановиться на этой эпитафии, ведь животные — собаки, например, — тоже беззаветно служат
людям. Разумеется,
люди, подобные Тане, полезнее
людей, проповедующих в грязном подвале о глупости камня и дерева, нужнее полуумных Диомидовых, но…
В нескольких шагах от этой группы почтительно
остановились молодцеватый, сухой и колючий губернатор Баранов и седобородый комиссар отдела художественной промышленности Григорович, который делал рукою в воздухе широкие круги и шевелил пальцами, точно соля землю или сея что-то. Тесной, немой группой стояли комиссары отделов, какие-то солидные
люди в орденах, большой
человек с лицом нехитрого мужика, одетый в кафтан, шитый золотом.
И, почтительно кланяясь, отскакивали. На
людей знаменитый
человек Китая не смотрел, вещи он оглядывал на ходу и, лишь пред некоторыми
останавливаясь на секунды, на минуту, раздувал ноздри, шевелил усами.
Вероятно, возможны и неглупые
люди, которые, стремясь к устойчивости своих мнений, достигают состояния верующих и,
останавливаясь в духовном развитии своем, глупеют.
Самгина тяготило ощущение расслабленности, физической тошноты, ему хотелось закрыть глаза и
остановиться, чтобы не видеть, забыть, как падают
люди, необыкновенно маленькие в воздухе.
Возвратясь в Москву, он
остановился в меблированных комнатах, где жил раньше, пошел к Варваре за вещами своими и был встречен самой Варварой. Жестом
человека, которого толкнули в спину, она протянула ему руки, улыбаясь, выкрикивая веселые слова. На минуту и Самгин ощутил, что ему приятна эта девица, смущенная несдержанным взрывом своей радости.
Самгин чувствовал, что эта большеглазая девица не верит ему, испытывает его. Непонятно было ее отношение к сводному брату; слишком часто и тревожно
останавливались неприятные глаза Татьяны на лице Алексея, — так следит жена за мужем с больным сердцем или склонным к неожиданным поступкам, так наблюдают за
человеком, которого хотят, но не могут понять.
Самгину очень понравилось, что этот
человек помешал петь надоевшую, неумную песню. Клим, качаясь на стуле, смеялся. Пьяный шагнул к нему,
остановился, присмотрелся и тоже начал смеяться, говоря...
Остановились в Нижнем Новгороде посмотреть только что открытое и еще не разыгравшееся всероссийское торжище. Было очень забавно наблюдать изумление Варвары пред суетливой вознею
людей, которые, разгружая бесчисленные воза, вспарывая тюки, открывая ящики, набивали глубокие пасти лавок, украшали витрины множеством соблазнительных вещей.
Когда вышли на Троицкую площадь, — передние ряды, точно ударившись обо что-то,
остановились, загудели,
люди вокруг Самгина стали подпрыгивать, опираясь о плечи друг друга, заглядывая вперед.
Дойдя до конца проспекта, он увидал, что выход ко дворцу прегражден двумя рядами мелких солдат. Толпа придвинула Самгина вплоть к солдатам, он
остановился с края фронта, внимательно разглядывая пехотинцев, очень захудалых, несчастненьких. Было их, вероятно, меньше двух сотен, левый фланг упирался в стену здания на углу Невского, правый — в решетку сквера. Что они могли сделать против нескольких тысяч
людей, стоявших на всем протяжении от Невского до Исакиевской площади?
Самгин
остановился. Он знал Гейнце, скромного и умного
человека, очень заметного работника в культурных учреждениях города.
Какая-то сила вытолкнула из домов на улицу разнообразнейших
людей, — они двигались не по-московски быстро, бойко,
останавливались, собирались группами, кого-то слушали, спорили, аплодировали, гуляли по бульварам, и можно было думать, что они ждут праздника. Самгин смотрел на них, хмурился, думал о легкомыслии
людей и о наивности тех, кто пытался внушить им разумное отношение к жизни. По ночам пред ним опять вставала картина белой земли в красных пятнах пожаров, черные потоки крестьян.
«Он должен чувствовать себя весьма плохо», — подумал Самгин, несколько смущенный невежливостью
человека «здравого смысла». Взглянув назад, он увидал, что Митрофанов тоже
остановился, оглядывается. Климу хотелось утешительно крикнуть...
«…Рабочие опустили руки, и — жизнь
остановилась. Да, силой, двигающей жизнью, является сила рабочих… В Петербурге часть студентов и еще какие-то
люди работают на почте, заменяя бастующих…»
Человек дошел до угла,
остановился и, согнувшись, стал поправлять галошу, подняв ногу; поправил, натянул шляпу еще больше и скрылся за углом.
Он не заметил, откуда выскочила и, с разгона,
остановилась на углу черная, тонконогая лошадь, — остановил ее Судаков, запрокинувшись с козел назад, туго вытянув руки; из-за угла выскочил
человек в сером пальто, прыгнул в сани, — лошадь помчалась мимо Самгина, и он видел, как серый
человек накинул на плечи шубу, надел мохнатую шапку.
Лицо Владимира Лютова побурело, глаза, пытаясь
остановиться, дрожали, он слепо тыкал вилкой в тарелку, ловя скользкий гриб и возбуждая у Самгина тяжелое чувство неловкости. Никогда еще Самгин не слышал, не чувствовал, чтоб этот
человек говорил так серьезно, без фокусов, без неприятных вывертов. Самгин молча налил еще водки, а Лютов, сорвав салфетку с шеи, продолжал...
Сыроватый ветер разгонял
людей по всем направлениям, цокали подковы огромных мохнатоногих лошадей, шли солдаты, трещал барабан, изредка скользил и трубил, как слон, автомобиль, — немцы
останавливались, почтительно уступая ему дорогу, провожали его ласковыми глазами.
Слева от Самгина одиноко сидел, читая письма, солидный
человек с остатками курчавых волос на блестящем черепе, с добродушным, мягким лицом; подняв глаза от листка бумаги, он взглянул на Марину, улыбнулся и пошевелил губами, черные глаза его неподвижно
остановились на лице Марины.
Он
остановился, закрыл глаза, и с быстротою, которая доступна только работе памяти, пред ним закружился пестрый вихрь пережитого, утомительный хоровод несоединимых
людей.
Ему показалось, что он принял твердое решение, и это несколько успокоило его. Встал, выпил еще стакан холодной, шипучей воды. Закурил другую папиросу,
остановился у окна. Внизу, по маленькой площади, ограниченной стенами домов, освещенной неяркими пятнами желтых огней, скользили, точно в жидком жире, мелкие темные
люди.
Клим Иванович не любил эти мысли и остерегался
останавливаться на них, чувствуя, что они могут подчинить его так же, как подчиняет
людей всякое программное мышление.
Самгин встряхнул головой, не веря своему слуху,
остановился. Пред ним по булыжнику улицы шагали мелкие
люди в солдатской, гнилого цвета, одежде не по росту, а некоторые были еще в своем «цивильном» платье. Шагали они как будто нехотя и не веря, что для того, чтоб идти убивать, необходимо особенно четко топать по булыжнику или по гнилым торцам.
Он полюбовался сочетанием десятка слов, в которые он включил мысль и образ. Ему преградила дорогу небольшая группа
людей, она занимала всю панель, так же как другие прохожие, Самгин, обходя толпу, перешел на мостовую и
остановился, слушая...