Неточные совпадения
Он заслужил в городе славу азартнейшего игрока в винт, и Самгин вспомнил, как в комнате присяжных поверенных при окружном
суде рассказывали: однажды Гудим и его партнеры играли непрерывно двадцать семь часов, а на двадцать восьмом один из них, сыграв «большой шлем», от радости помер, чем и предоставил Леониду Андрееву возможность написать
хороший рассказ.
Было обидно: прожил почти сорок лет, из них лет десять работал в
суде, а накопил гроши. И обидно было, что пришлось продать полсотни ценных книг в очень
хороших переплетах.
Он видел, что «штормяга», как он выражался, «форменный», но понимал, что «Коршун» доброе
хорошее судно, а капитан — хороший моряк, а там все в руках господа бога.
Неточные совпадения
— В тумане
лучше пробраться мимо сторожевых
судов, — был ответ.
— Я уж знала это: там все
хорошая работа. Третьего года сестра моя привезла оттуда теплые сапожки для детей: такой прочный товар, до сих пор носится. Ахти, сколько у тебя тут гербовой бумаги! — продолжала она, заглянувши к нему в шкатулку. И в самом деле, гербовой бумаги было там немало. — Хоть бы мне листок подарил! а у меня такой недостаток; случится в
суд просьбу подать, а и не на чем.
Старушка очень полюбила // Совет разумный и благой; // Сочлась — и тут же положила // В Москву отправиться зимой. // И Таня слышит новость эту. // На
суд взыскательному свету // Представить ясные черты // Провинциальной простоты, // И запоздалые наряды, // И запоздалый склад речей; // Московских франтов и Цирцей // Привлечь насмешливые взгляды!.. // О страх! нет,
лучше и верней // В глуши лесов остаться ей.
— Я Николая Петровича одного на свете люблю и век любить буду! — проговорила с внезапною силой Фенечка, между тем как рыданья так и поднимали ее горло, — а что вы видели, так я на Страшном
суде скажу, что вины моей в том нет и не было, и уж
лучше мне умереть сейчас, коли меня в таком деле подозревать могут, что я перед моим благодетелем, Николаем Петровичем…
Она слыхала несколько примеров увлечений, припомнила, какой
суд изрекали люди над падшими и как эти несчастные несли казнь почти публичных ударов. «Чем я
лучше их! — думала Вера. — А Марк уверял, и Райский тоже, что за этим… „Рубиконом“ начинается другая, новая, лучшая жизнь! Да, новая, но какая „лучшая“!»