Неточные совпадения
Самгин молча соглашался
с ним, находя, что хвастливому шуму тщеславной Москвы не
хватает каких-то важных нот. Слишком часто и бестолково люди ревели ура, слишком суетились, и было заметно много неуместных шуточек, усмешек. Маракуев, зорко подмечая смешное и глупое, говорил об этом Климу
с такой радостью, как будто он сам, Маракуев, создал смешное.
Клим пораженно провожал глазами одну из телег. На нее был погружен лишний человек, он лежал сверх трупов, аккуратно положенных вдоль телеги, его небрежно взвалили вкось, почти поперек их, и он высунул из-под брезента голые, разномерные руки; одна была коротенькая, торчала деревянно и растопырив пальцы звездой, а другая — длинная, очевидно, сломана в локтевом сгибе; свесившись
с телеги, она свободно качалась, и кисть ее, на которой не
хватало двух пальцев, была похожа на клешню рака.
Расхаживая по комнате быстро и легко, точно ее ветром носило, она отирала лицо мокрым полотенцем и все искала чего-то,
хватая с туалетного стола гребенки, щетки, тотчас же швыряла их на место. Облизывала губы, кусала их.
— Я — домой, — угрюмо сказал Поярков. —
С меня
хватит.
— Пора идти. Нелепый город, точно его черт палкой помешал. И все в нем рычит: я те не Европа! Однако дома строят по-европейски, все эдакие вольные и уродливые переводы
с венского на московский. Обок
с одним таким уродищем притулился, нагнулся в улицу серенький курятничек в три окна, а над воротами — вывеска: кто-то «предсказывает будущее от пяти часов до восьми», — больше, видно, не может, фантазии не
хватает. Будущее! — Кутузов широко усмехнулся...
А теперь он, видимо, потерял эту уверенность, неприятно торопится, беспорядочно
хватает с тарелок все, что попало под руку, ест неряшливо.
В зеркале Самгин видел, что музыку делает в углу маленький черный человечек
с взлохмаченной головой игрушечного чертика; он судорожно изгибался на стуле,
хватал клавиши длинными пальцами, точно лапшу месил, музыку плохо слышно было сквозь топот и шарканье ног, смех, крики, говор зрителей; но был слышен тревожный звон хрустальных подвесок двух люстр.
— Говорят об этом вот такие, как Дьякон, люди
с вывихнутыми мозгами, говорят лицемеры и люди трусливые, у которых не
хватает сил признать, что в мире, где все основано на соперничестве и борьбе, — сказкам и сентиментальностям места нет.
Из какого-то переулка выехали шестеро конных городовых, они очутились в центре толпы и поплыли вместе
с нею, покачиваясь в седлах, нерешительно взмахивая нагайками. Две-три минуты они ехали мирно, а затем вдруг вспыхнул оглушительный свист, вой; маленький человек впереди Самгина,
хватая за плечи соседей, подпрыгивал и орал...
Носильщики, поставив гроб на мостовую, смешались
с толпой; усатый человек, перебежав на панель и прижимая палку к животу, поспешно уходил прочь; перед Алиной стоял кудрявый парень, отталкивая ее, а она колотила его кулаками по рукам; Макаров
хватал ее за руки, вскрикивая...
— Сейчас, на Арбатской площади… — Начал он
с уверенностью, что будет говорить долго, заставит всех замолчать и скажет нечто потрясающее, но выкрикнул десятка три слов, и голоса у него не
хватило, последнее слово он произнес визгливо и тотчас же услышал свирепый возглас Пояркова...
— Ой, больно! Ну, и больно же, ой, господи! Да — не троньте же… Как я буду жить без руки-то? —
с ужасом спрашивал он,
хватая здоровой рукой плечо студента; гладя, пощупывая плечо и косясь мокрыми глазами на свою руку, он бормотал...
— Голос у тебя небольшой и его ненадолго
хватит. Среда артистов — это среда людей, избалованных публикой, невежественных,
с упрощенной моралью, разнузданных. Кое-что от них — например, от Алины — может быть, уже заразило и тебя.
— Я сам был свидетелем, я ехал рядом
с Бомпаром. И это были действительно рабочие. Ты понимаешь дерзость? Остановить карету посла Франции и кричать в лицо ему: «Зачем даете деньги нашему царю, чтоб он бил нас? У него своих
хватит на это».
— Уйди, — повторила Марина и повернулась боком к нему, махая руками. Уйти не
хватало силы, и нельзя было оторвать глаз от круглого плеча, напряженно высокой груди, от спины, окутанной массой каштановых волос, и от плоской серенькой фигурки человека
с глазами из стекла. Он видел, что янтарные глаза Марины тоже смотрят на эту фигурку, — руки ее поднялись к лицу; закрыв лицо ладонями, она странно качнула головою, бросилась на тахту и крикнула пьяным голосом, топая голыми ногами...
Жизнь — черт ее знает — вдруг как будто постарела, сморщилась, а вместе
с этим началось в ней что-то судорожное, эдакая, знаешь, поспешность…
хватай, ребята!
— Ну, и пускай Малый театр едет в провинцию, а настоящий, культурно-политический театр пускай очистится от всякого босячества, нигилизма — и дайте ему место в Малом, так-то-с! У него
хватит людей на две сцены — не беспокойтесь!
— Ну — чего ж вы хотите?
С начала войны загнали целую армию в болото, сдали немцам в плен. Винтовок не
хватает, пушек нет, аэропланов… Солдаты все это знают лучше нас…
У нас — третьего дня бабы собрались в Александро-Невску лавру хлеба просить для ребятишек, ребятишки совсем
с голода дохнут, — терпения не
хватает глядеть на них.
Неточные совпадения
Однако Клима Лавина // Крестьяне полупьяные // Уважили: «Качать его!» // И ну качать… «Ура!» // Потом вдову Терентьевну //
С Гаврилкой, малолеточком, // Клим посадил рядком // И жениха
с невестою // Поздравил! Подурачились // Досыта мужики. // Приели все, все припили, // Что господа оставили, // И только поздним вечером // В деревню прибрели. // Домашние их встретили // Известьем неожиданным: // Скончался старый князь! // «Как так?» — Из лодки вынесли // Его уж бездыханного — //
Хватил второй удар! —
Скотинин. Да
с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как
хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?
Неслыханная деятельность вдруг закипела во всех концах города: частные пристава поскакали, квартальные поскакали, заседатели поскакали, будочники позабыли, что значит путем поесть, и
с тех пор приобрели пагубную привычку
хватать куски на лету.
— Ну что, душенька Лизавета Петровна, — сказала она,
хватая за руку вышедшую им навстречу
с сияющим и озабоченным лицом Лизавету Петровну.
— Разве я не вижу, как ты себя поставил
с женою? Я слышал, как у вас вопрос первой важности — поедешь ли ты или нет на два дня на охоту. Всё это хорошо как идиллия, но на целую жизнь этого не
хватит. Мужчина должен быть независим, у него есть свои мужские интересы. Мужчина должен быть мужествен, — сказал Облонский, отворяя ворота.