Неточные совпадения
В стекле он
видел отражение своего лица, и, хотя черты расплылись, оно все-таки напоминало
сухое и важное лицо матери.
Тот снова отрастил до плеч свои ангельские кудри, но голубые глаза его помутнели, да и весь он выцвел, поблек, круглое лицо обросло негустым, желтым волосом и стало длиннее,
суше. Говоря, он пристально смотрел в лицо собеседника, ресницы его дрожали, и казалось, что чем больше он смотрит, тем хуже
видит. Он часто и осторожно гладил правой рукою кисть левой и переспрашивал...
Он знал, что это лицо —
сухое, мимически бедное, малоподвижное, каковы почти всегда лица близоруких, но он все чаще
видел его внушительным лицом свободного мыслителя, который сосредоточен на изучении своей духовной жизни, на работе своего я.
Он
видел, что каждый из людей плавает на поверхности жизни, держась за какую-то свою соломинку, и
видел, что бесплодность для него словесных дождей и вихрей усиливала привычное ему полупрезрительное отношение к людям, обостряло это отношение до
сухой и острой злости.
На высокой, гневно-пронзительной ноте замер голос Райко, и так долго сидели они и молчали. Потом Чистяков подошел ближе и
увидел сухие и злобные, горящие, как у волка, глаза.
Неточные совпадения
Я посмотрел вокруг себя и, к крайнему моему удивлению,
увидел, что мы с пузатым купцом стоим, действительно, только вдвоем, а вокруг нас ровно никого нет. Бабушки тоже не было, да я о ней и забыл, а вся ярмарка отвалила в сторону и окружила какого-то длинного,
сухого человека, у которого поверх полушубка был надет длинный полосатый жилет, а на нем нашиты стекловидные пуговицы, от которых, когда он поворачивался из стороны в сторону, исходило слабое, тусклое блистание.
Обломов не помнил, где он сидит, даже сидел ли он: машинально смотрел и не замечал, как забрезжилось утро; слышал и не слыхал, как раздался
сухой кашель старухи, как стал дворник колоть дрова на дворе, как застучали и загремели в доме,
видел и не видал, как хозяйка и Акулина пошли на рынок, как мелькнул пакет мимо забора.
За ширмами, на постели, среди подушек, лежала, освещаемая темным светом маленького ночника, как восковая, молодая белокурая женщина. Взгляд был горяч, но сух, губы тоже жаркие и
сухие. Она хотела повернуться,
увидев его, сделала живое движение и схватилась рукой за грудь.
П. А. Тихменев, взявшийся заведовать и на
суше нашим хозяйством, то и дело ходит в пакгауз и всякий раз воротится то с окороком, то с сыром, поминутно просит денег и рассказывает каждый день раза три, что мы будем есть, и даже — чего не будем. «Нет, уж курочки и в глаза не
увидите, — говорит он со вздохом, — котлет и рису, как бывало на фрегате, тоже не будет. Ах, вот забыл: нет ли чего сладкого в здешних пакгаузах? Сбегаю поскорей; черносливу или изюму: компот можно есть». Схватит фуражку и побежит опять.
Оттуда мы вышли в слободку, окружающую док, и по узенькой улице, наполненной лавчонками, дымящимися харчевнями, толпящимся, продающим, покупающим народом, вышли на речку, прошли чрез съестной рынок, кое-где останавливаясь.
Видели какие-то неизвестные нам фрукты или овощи, темные,
сухие, немного похожие видом на каштаны, но с рожками. Отец Аввакум указал еще на орехи, называя их «водяными грушами».