Неточные совпадения
Самгин
видел незнакомого; только глаза Дмитрия напоминали юношу, каким он был за четыре года до этой встречи, глаза улыбались все еще той улыбкой, которую Клим привык называть бабьей. Круглое и мягкое лицо Дмитрия обросло светлой бородкой; длинные волосы завивались на концах. Он весело и быстро рассказал, что переехал сюда пять дней тому назад, потому что разбил себе ногу и
Марина перевезла его.
Он уже
видел, что грубоватая
Марина относится к нему почтительно, Елизавета Спивак смотрит на него с лестным любопытством, а Нехаева беседует с ним более охотно и доверчиво, чем со всеми другими.
Заботы
Марины, заставляя Нехаеву смущенно улыбаться, трогали ее, это Клим
видел по благодарному блеску глаз худенькой и жалкой девицы. Прозрачной рукой Нехаева гладила румяную щеку подруги, и на бледной коже тыла ее ладони жилки, налитые кровью, исчезали.
— Ой, кажется, я вам юбку прожег, — воскликнул Кутузов, отодвигаясь от нее.
Марина обернулась,
увидела Клима и вышла в столовую с таким же багровым лицом, какое было у нее сейчас.
Он стал ходить к ней каждый вечер и, насыщаясь ее речами, чувствовал, что растет. Его роман, конечно, был замечен, и Клим
видел, что это выгодно подчеркивает его. Елизавета Спивак смотрела на него с любопытством и как бы поощрительно,
Марина стала говорить еще более дружелюбно, брат, казалось, завидует ему. Дмитрий почему-то стал мрачнее, молчаливей и смотрел на
Марину, обиженно мигая.
Он быстро пошел в комнату
Марины, где Кутузов, развернув полы сюртука, сунув руки в карманы, стоял монументом среди комнаты и, высоко подняв брови, слушал речь Туробоева; Клим впервые
видел Туробоева говорящим без обычных гримас и усмешечек, искажавших его красивое лицо.
— Этого я, изредка,
вижу. Ты что молчишь? — спросила
Марина Дуняшу, гладя ее туго причесанные волосы, — Дуняша прижалась к ней, точно подросток дочь к матери.
Марина снова начала допрашивать...
Не желая
видеть Дуняшу, он зашел в ресторан, пообедал там, долго сидел за кофе, курил и рассматривал, обдумывал
Марину, но понятнее для себя не
увидел ее. Дома он нашел письмо Дуняши, — она извещала, что едет — петь на фабрику посуды, возвратится через день. В уголке письма было очень мелко приписано: «Рядом с тобой живет подозрительный, и к нему приходил Судаков. Помнишь Судакова?»
— Да, тяжелое время, — согласился Самгин. В номере у себя он прилег на диван, закурил и снова начал обдумывать
Марину. Чувствовал он себя очень странно; казалось, что голова наполнена теплым туманом и туман отравляет тело слабостью, точно после горячей ванны.
Марину он
видел пред собой так четко, как будто она сидела в кресле у стола.
Он
видел, что распятие торчит в углу дивана вниз головой и что
Марина, замолчав, тщательно намазывает бисквит вареньем. Эти мелочи заставили Самгина почувствовать себя разочарованным, точно
Марина отняла у него какую-то смутную надежду.
Все другие сидели смирно, безмолвно, — Самгину казалось уже, что и от соседей его исходит запах клейкой сырости. Но раздражающая скука, которую испытывал он до рассказа Таисьи, исчезла. Он нашел, что фигура этой женщины напоминает Дуняшу: такая же крепкая, отчетливая, такой же маленький, красивый рот. Посмотрев на
Марину, он
увидел, что писатель шепчет что-то ей, а она сидит все так же величественно.
Но, находясь в грязненькой, полутемной комнате регистратуры, он
увидел пред собой розовощекого маленького старичка, старичок весело улыбался, ходил на цыпочках и симпатично говорил мягким тенорком. Самгин не мог бы объяснить, что именно заставило его попробовать устойчивость старичка. Следуя совету
Марины, он сказал, что занимается изучением сектантства. Старичок оказался не трудным, — внимательно выслушав деловое предложение, он сказал любезно...
Турчанинов вздрагивал, морщился и торопливо пил горячий чай, подливая в стакан вино. Самгин, хозяйничая за столом, чувствовал себя невидимым среди этих людей. Он
видел пред собою только
Марину; она играла чайной ложкой, взвешивая ее на ладонях, перекладывая с одной на другую, — глаза ее были задумчиво прищурены.
Вошел Безбедов, весь в белом — точно санитар, в сандалиях на босых ногах; он сел в конце стола, так, чтоб
Марина не
видела его из-за самовара. Но она все
видела.
Выговорив это, Самгин смутился, почувствовал, что даже кровь бросилась в лицо ему. Никогда раньше эта мысль не являлась у него, и он был поражен тем, что она явилась. Он
видел, что
Марина тоже покраснела. Медленно сняв руки со стола, она откинулась на спинку дивана и, сдвинув брови, строго сказала...
Ее предложение не удивило и не обрадовало Самгина, но смутило его как неожиданность, смысл которой — непонятен. Он
видел, что глаза
Марины улыбаются необычно, как будто она против воли своей сказала что-то непродуманное, рискованное и, недовольная собою, сердится.
В двух последних парах он узнал краснолицего свирепого дворника
Марины и полуумного сторожа Васю, которого он
видел в Отрадном.
Самгин
видел фигуру
Марины, напряженно пытался рассмотреть ее лицо, но оно было стерто сумраком.
Самгин
видел, как
Марина, остановясь у чана, распахнула рубаху на груди и, зачерпнув воды горстями, облила сначала одну, потом другую грудь.
Он
видел отраженным в зеркале красное ее лицо, широко раскрытые глаза, прикушенную губу, —
Марина качалась, пошатывалась.
— Уйди, — повторила
Марина и повернулась боком к нему, махая руками. Уйти не хватало силы, и нельзя было оторвать глаз от круглого плеча, напряженно высокой груди, от спины, окутанной массой каштановых волос, и от плоской серенькой фигурки человека с глазами из стекла. Он
видел, что янтарные глаза
Марины тоже смотрят на эту фигурку, — руки ее поднялись к лицу; закрыв лицо ладонями, она странно качнула головою, бросилась на тахту и крикнула пьяным голосом, топая голыми ногами...
У него неожиданно возник — точно подкрался откуда-то из темного уголка мозга — вопрос: чего хотела
Марина, крикнув ему: «Ох, да иди, что ли!» Хотела она, чтобы он ушел, или — чтоб остался с нею? Прямого ответа на этот вопрос он не искал, понимая, что, если
Марина захочет, — она заставит быть ее любовником. Завтра же заставит. И тут он снова унизительно
видел себя рядом с нею пред зеркалом.
Он говорил не о том, что
видел ее нагой, но
Марина, должно быть, поняла его так.
— Ого! Наглядно, — тихонько сказала
Марина, и Самгин
видел, что щека ее густо покраснела, ухо тоже налилось кровью. Представив ее обнаженной, как
видел на «Заводе искусственных минеральных вод», он недоуменно подумал...
Но почему-то нужно было
видеть, как поведет себя
Марина, и — вот он сидит плечо в плечо с нею в ложе для публики.
«При первой же возможности перееду в Москву или в Петербург, — печально подумал Самгин. —
Марина? Сегодня или завтра
увижу ее, услышу снисходительные сентенции. Довольно! Где теперь Безбедов?»
Он думал о ней с удовольствием и, представляя ее раздетой, воображал похожей на
Марину, какой
видел ее после «радения».