Неточные совпадения
Кончив экзамены, Самгин решил съездить дня на три домой, а затем — по Волге на Кавказ. Домой ехать очень не хотелось; там Лидия, мать, Варавка, Спивак — люди почти в равной степени
тяжелые, не нужные ему. Там «Наш край», Дронов, Иноков — это тоже мало приятно. Случай указал ему другой путь; он уже укладывал
вещи, когда подали телеграмму от матери.
— И я не лучше других. Это еще не значит, что если я плох, то другие хороши. По крайней мере я сознаю все и мучусь, и даже вот за вас мучусь, когда вы поймете все и поймете, какая ответственная и
тяжелая вещь — жизнь.
Скоро из брагинских горниц народ начал отливать, унося с собою купленные вещи. Женщины тащили узлы с платьем, посуду, разный хлам из домашности, а мужчины более
тяжелые вещи. Подрядчик мигнул знакомым мастеровым, а те весело подхватили ореховую мебель, как перышко, — двое несли диван, остальные — кресла и стулья. Гордей Евстратыч провожал их до дверей и даже поздравил подрядчика с покупочкой.
Нехотя, улыбаясь, я взял
тяжелую вещь, но тут вмешалась Татьяна Николаевна. Бледная, с трясущимися губами, она сказала, скорее закричала:
Володя стоял минут пять, в стороне от широкой сходни, чтобы не мешать матросам, то и дело проносящим
тяжелые вещи, и посматривал на кипучую работу, любовался рангоутом и все более и более становился доволен, что идет в море, и уж мечтал о том, как он сам будет капитаном такого же красавца-корвета.
Неточные совпадения
— Нет, отчего? Я скажу, — просто сказала Варенька и, не дожидаясь ответа, продолжала: — да, это воспоминание, и было
тяжелое когда-то. Я любила одного человека, и эту
вещь я пела ему.
К полудню дождь усилился. Осенний дождь — это не то что летний дождь: легко можно простудиться. Мы сильно прозябли, и потому пришлось рано стать на бивак. Скоро нам удалось найти балаган из корья. Способ постройки его и кое-какие брошенные
вещи указывали на то, что он был сделан корейцами. Оправив его немного, мы натаскали дров и принялись сушить одежду. Часа в четыре дня дождь прекратился.
Тяжелая завеса туч разорвалась, и мы увидели хребет Карту, весь покрытый снегом.
Когда он ушел, я бросилась на постель и горько, горько плакала, потом стала думать, что делать — все сколько-нибудь ценные
вещи — кольцы, ложки — давно были заложены; я видела один выход: приходилось идти к нашим и просить их
тяжелой, холодной помощи.
Немецкая наука, и это ее главный недостаток, приучилась к искусственному,
тяжелому, схоластическому языку своему именно потому, что она жила в академиях, то есть в монастырях идеализма. Это язык попов науки, язык для верных, и никто из оглашенных его не понимал; к нему надобно было иметь ключ, как к шифрованным письмам. Ключ этот теперь не тайна; понявши его, люди были удивлены, что наука говорила очень дельные
вещи и очень простые на своем мудреном наречии; Фейербах стал первый говорить человечественнее.
Когда я выходил из тюрьмы, начальник тюрьмы, бывший гвардейский вахмистр, который сам сносил мои
вещи, спросил у меня: «Понравилось ли Вам у нас?» Режим тюрьмы Чека гораздо более
тяжелый, дисциплина тюрьмы революции более суровая, чем в тюрьме старого режима.