Неточные совпадения
Прислушиваясь к вою вьюги в печной трубе, Дронов продолжал все
тем же скучным голосом...
Испуганный и как во сне, Клим побежал, выскочил за ворота,
прислушался; было уже темно и очень тихо, но звука шагов не слыхать. Клим побежал в сторону
той улицы, где жил Макаров, и скоро в сумраке, под липами у церковной ограды, увидал Макарова, — он стоял, держась одной рукой за деревянную балясину ограды, а другая рука его была поднята в уровень головы, и, хотя Клим не видел в ней револьвера, но, поняв, что Макаров сейчас выстрелит, крикнул...
Говорила она
то же, что и вчера, — о тайне жизни и смерти, только другими словами, более спокойно,
прислушиваясь к чему-то и как бы ожидая возражений. Тихие слова ее укладывались в память Клима легким слоем, как пылинки на лакированную плоскость.
— Закройте окно, а
то налетит серая дрянь, — сказала она. Потом,
прислушиваясь к спору девиц на диване, посмотрев прищуренно в широкую спину Инокова, вздохнула...
Бездействующий разум не требовал и не воскрешал никаких других слов. В этом состоянии внутренней немоты Клим Самгин перешел в свою комнату, открыл окно и сел, глядя в сырую
тьму сада,
прислушиваясь, как стучит и посвистывает двухсложное словечко. Туманно подумалось, что, вероятно, вот в таком состоянии угнетения бессмыслицей земские начальники сходят с ума. С какой целью Дронов рассказал о земских начальниках? Почему он, почти всегда, рассказывает какие-то дикие анекдоты? Ответов на эти вопросы он не искал.
Говоря, Спивак как будто
прислушивалась к своим словам, глаза ее потемнели, и чувствовалось, что говорит она не о
том, что думает, глядя на свой живот.
Он снова начал играть, но так своеобразно, что Клим взглянул на него с недоумением. Играл он в замедленном темпе, подчеркивая
то одну,
то другую ноту аккорда и, подняв левую руку с вытянутым указательным пальцем,
прислушивался, как она постепенно тает. Казалось, что он ломал и разрывал музыку, отыскивая что-то глубоко скрытое в мелодии, знакомой Климу.
Говорить он любил и явно хвастался
тем, что может свободно говорить обо всем своими словами.
Прислушавшись к его бесцветному голоску, к тихоньким, круглым словам, Самгин открыл в Радееве нечто приятное и примиряющее с ним.
Самгин попросил чаю и, закрыв дверь кабинета,
прислушался, — за окном топали и шаркали шаги людей. Этот непрерывный шум создавал впечатление работы какой-то машины, она выравнивала мостовую, постукивала в стены дома, как будто расширяя улицу. Фонарь против дома был разбит, не горел, — казалось, что дом отодвинулся с
того места, где стоял.
Его обслуживала горничная Настя, худенькая девушка с большими глазами; глаза были серые, с золотой искрой в зрачках, а смотрели так, как будто Настя всегда
прислушивалась к чему-то, что слышит только она. Еще более, чем Анфимьевна, она заботилась о
том, чтобы напоить чаем и накормить защитников баррикады. Она окончательно превратила кухню в трактир.
А затем, просматривая карту кушаний,
прислушиваясь к шуму голосов, подумал о
том, что, вероятно, нигде не едят так радостно и шумно, как в Москве.
И Самгин вошел в купе, решив не думать на эту
тему,
прислушиваясь к оживленной беседе в коридоре.
Но оторвать мысли от судьбы одинокого человека было уже трудно, с ними он приехал в свой отель, с ними лег спать и долго не мог уснуть, представляя сам себя на различных путях жизни,
прислушиваясь к железному грохоту и хлопотливым свисткам паровозов на вагонном дворе. Крупный дождь похлестал в окна минут десять и сразу оборвался, как проглоченный
тьмой.
Он сильно изменился в сравнении с
тем, каким Самгин встретил его здесь в Петрограде: лицо у него как бы обтаяло, высохло, покрылось серой паутиной мелких морщин. Можно было думать, что у него повреждена шея, — голову он держал наклоня и повернув к левому плечу, точно
прислушивался к чему-то, как встревоженная птица. Но острый блеск глаз и задорный, резкий голос напомнил Самгину Тагильского товарищем прокурора, которому поручено какое-то особенное расследование темного дела по убийству Марины Зотовой.
А в маленькой задней комнатке, на большом сундуке, сидела, в голубой душегрейке [Женская теплая кофта, обычно без рукавов, со сборками по талии.] и с наброшенным белым платком на темных волосах, молодая женщина, Фенечка, и
то прислушивалась, то дремала, то посматривала на растворенную дверь, из-за которой виднелась детская кроватка и слышалось ровное дыхание спящего ребенка.
Не только не брячала ни одна сабля, но даже не пырхала ни одна усталая лошадь, и, несмотря на все это, молодой предводитель отряда все-таки беспрестанно останавливался, строго произносил «тс» и с заячьей осторожностью
то прислушивался к трепетному шепоту слегка колеблющихся вершин, то старался, кажется, пронизать своим взглядом чащу, окружающую трясину.
И среди всего этого гама и чада, по-прежнему переваливаясь и шевеля в бороде, без устали расхаживал Губарев и
то прислушивался, приникая ухом, к чьему-нибудь рассуждению, то вставлял свое слово, и всякий невольно чувствовал, что он-то, Губарев, всему матка и есть, что он здесь и хозяин, и первенствующее лицо…
Неточные совпадения
Константин Левин заглянул в дверь и увидел, что говорит с огромной шапкой волос молодой человек в поддевке, а молодая рябоватая женщина, в шерстяном платье без рукавчиков и воротничков, сидит на диване. Брата не видно было. У Константина больно сжалось сердце при мысли о
том, в среде каких чужих людей живет его брат. Никто не услыхал его, и Константин, снимая калоши,
прислушивался к
тому, что говорил господин в поддевке. Он говорил о каком-то предприятии.
Упоминание Агафьи Михайловны о
том самом, о чем он только что думал, огорчило и оскорбило его. Левин нахмурился и, не отвечая ей, сел опять за свою работу, повторив себе всё
то, что он думал о значении этой работы. Изредка только он
прислушивался в тишине к звуку спиц Агафьи Михайловны и, вспоминая
то, о чем он не хотел вспоминать, опять морщился.
Левин стоял в маленькой зале, где курили и закусывали, подле группы своих,
прислушиваясь к
тому, что говорили, и тщетно напрягая свои умственные силы, чтобы понять, что говорилось.
— Хорошо доехали? — сказал сын, садясь подле нее и невольно
прислушиваясь к женскому голосу из-за двери. Он знал, что это был голос
той дамы, которая встретилась ему при входе.
— Пойдемте, если вам угодно, — сказал он по-французски; но Анна
прислушивалась к
тому, что говорил генерал, и не заметила мужа.