Неточные совпадения
Клим неясно помнил все то, что произошло. Он действовал
в состоянии страха и внезапного опьянения;
схватив Риту за
руку, он тащил ее
в свою комнату, умоляя шепотом...
Он играл ножом для разрезывания книг, капризно изогнутой пластинкой бронзы с позолоченной головою бородатого сатира на месте ручки. Нож выскользнул из
рук его и упал к ногам девушки; наклонясь, чтоб поднять его, Клим неловко покачнулся вместе со стулом и, пытаясь удержаться,
схватил руку Нехаевой, девушка вырвала
руку, лишенный опоры Клим припал на колено. Он плохо помнил, как разыгралось все дальнейшее, помнил только горячие ладони на своих щеках, сухой и быстрый поцелуй
в губы и торопливый шепот...
— Самгин, земляк мой и друг детства! — вскричала она, вводя Клима
в пустоватую комнату с крашеным и покосившимся к окнам полом. Из дыма поднялся небольшой человек, торопливо
схватил руку Самгина и, дергая ее
в разные стороны, тихо, виновато сказал...
Владимир Петрович Лютов был
в состоянии тяжкого похмелья, шел он неестественно выпрямясь, как солдат, но покачивался, толкал встречных, нагловато улыбался женщинам и,
схватив Клима под
руку, крепко прижав ее к своему боку, говорил довольно громко...
— Ба, Иноков, когда вы… — радостно вскричал фельетонист, вскочив со стула, и тотчас же снова сел, а Иноков, молча шлепнув регента шляпой по лицу, вырвал палку из
руки его, швырнул ее за перила террасы и,
схватив регента за ворот, встряхивая его, зашептал что-то, захрипел
в круглое, густо покрасневшее лицо с выкатившимися глазами.
Регент был по плечо Инокову, но значительно шире и плотнее, Клим ждал, что он
схватит Инокова и швырнет за перила, но регент, качаясь на ногах, одной
рукой придерживал панаму, а другой толкая Инокова
в грудь, кричал звонким голосом...
Должно быть, забыв, что борода его острижена коротко, Кутузов
схватил в кулак воздух у подбородка и, тяжело опустив
руку на колено, вздохнул...
Самгин шагал среди танцующих, мешая им, с упорством близорукого рассматривая ряженых, и сердился на себя за то, что выбрал неудобный костюм,
в котором путаются ноги. Среди ряженых он узнал Гогина, одетого оперным Фаустом; клоун, которого он ведет под
руку, вероятно, Татьяна. Длинный арлекин, зачем-то надевший рыжий парик и шляпу итальянского бандита, толкнул Самгина,
схватил его за плечо и тихонько извинился...
Самгин оглянулся: прилепясь к решетке сквера,
схватив рукою сучок дерева, Стратонов возвышался над толпой, помахивал над нею красным кулаком с перчаткой, зажатой
в нем, и кричал.
— Прошу внимания, — строго крикнул Самгин,
схватив обеими
руками спинку стула, и, поставив его пред собою, обратился к писателю: — Сейчас вы пропели
в тоне шутовской панихиды неловкие, быть может, но неоспоримо искренние стихи старого революционера, почтенного литератора, который заплатил десятью годами ссылки…
— Да, напечатал. Похваливают. А по-моему — ерунда! К тому же цензор или редактор поправили рукопись так, что смысл исчез, а скука — осталась. А рассказишко-то был написан именно против скуки. Ну, до свидания, мне — сюда! — сказал он,
схватив руку Самгина горячей
рукой. — Все — бегаю. Места себе ищу, — был
в Польше,
в Германии, на Балканах,
в Турции был, на Кавказе. Неинтересно. На Кавказе, пожалуй, всего интереснее.
Дул ветер, окутывая вокзал холодным дымом, трепал афиши на стене, раскачивал опаловые, жужжащие пузыри электрических фонарей на путях. Над нелюбимым городом колебалось мутно-желтое зарево,
в сыром воздухе плавал угрюмый шум, его разрывали тревожные свистки маневрирующих паровозов. Спускаясь по скользким ступеням, Самгин поскользнулся,
схватил чье-то плечо; резким движением стряхнув его
руку, человек круто обернулся и вполголоса, с удивлением сказал...
А один матрос
схватил его за
руку, бросил за спину себе,
в улицу, и тявкнул дважды, басом...
Его толкнули
в спину, и он пошел быстрее,
схватив Самгина за
руку.
— Стой, братцы! Это — из Варавкина дома. — Он
схватил Клима за правую
руку, заглянул
в лицо его, обдал запахом теплой водки и спросил: — Верно? Ну — по совести?
Он
схватил руку Самгина, сдернул его со стула и закричал
в лицо ему рыдающими звуками...
В толпе вертелся Лютов; сняв шапку, размахивая ею, он тоже что-то кричал, но парень
в шубе, пытаясь
схватить его пьяной
рукою, заглушал все голоса пронзительными визгами истерического восторга.
Дьякон неестественно изогнулся, перекинулся на колени,
схватил палку обеими
руками и замахал ею; тут человек
в пальто, подпоясанном ремнем, подскочив к нему, вскричал жестяным голосом...
— Трудно сказать — какой, ну, да вы найдете. Так вот ему записочка. Вы ее
в мундштук папиросы спрячьте, а папиросу, закурив, погасите.
В случае, если что-нибудь эдакое, — ну,
схватят, например, — так вы мундштук откусите и жуйте. Так? Не надо, чтоб записочка попала
в чужие
руки, — понятно? Ну вот! Успеха!
Самгин выпрямился на стуле, ожидая, что еще скажет она, а старуха, тяжело дыша, посапывая носом, долго наливала чай
в чашку, —
руки ее дрожали, пальцы не сразу могли
схватить кусок сахара.
Договорить она не успела. Из-за угла вышли трое, впереди — высокий,
в черном пальто, с палкой
в руке; он
схватил Самгина за ворот и негромко сказал...
Выпученные, рачьи глаза его делали туго надутое лицо карикатурным.
Схватив рукою в перчатке медный поручень, он спросил...
Жандарм тяжело поднял
руку, отдавая честь, и пошел прочь, покачиваясь, обер тоже отправился за ним, а поручик,
схватив Самгина за
руку, втащил его
в купе, толкнул на диван и, закрыв дверь, похохатывая, сел против Клима — колено
в колено.
Он захлебнулся смехом, засипел, круглые глаза его выкатились еще больше, лицо, побагровев, надулось, кулаком одной
руки он бил себя по колену, другой
схватил фляжку, глотнул из нее и сунул
в руки Самгина. Клим, чувствуя себя озябшим, тоже с удовольствием выпил.
Рассказывая, он все время встряхивал головой, точно у него по енотовым волосам муха ползала. Замолчав и пристально глядя
в лицо Самгина, он одной
рукой искал на диване фляжку, другой поглаживал шею, а
схватив фляжку, бросил ее на колени Самгина.
Наклонясь к Самгину, она
схватила руками голову его и, раскачивая ее, горячо сказала
в лицо ему...
«Уже решила», — подумал Самгин. Ему не нравилось лицо дома, не нравились слишком светлые комнаты, возмущала Марина. И уже совсем плохо почувствовал он себя, когда прибежал, наклоня голову, точно бык, большой человек
в теплом пиджаке, подпоясанном широким ремнем,
в валенках, облепленный с головы до ног перьями и сенной трухой. Он
схватил руки Марины, сунул
в ее ладони лохматую голову и, целуя ладони ее, замычал.
Он
схватил Самгина за
руку, быстро свел его с лестницы, почти бегом протащил за собою десятка три шагов и, посадив на ворох валежника
в саду, встал против, махая
в лицо его черной полою поддевки, открывая мокрую рубаху, голые свои ноги. Он стал тоньше, длиннее, белое лицо его вытянулось, обнажив пьяные, мутные глаза, — казалось, что и борода у него стала длиннее. Мокрое лицо лоснилось и кривилось, улыбаясь, обнажая зубы, — он что-то говорил, а Самгин, как бы защищаясь от него, убеждал себя...
С кушетки свесилась правая
рука Лютова, пальцы ее нехорошо изогнуты, растопырены, точно готовились
схватить что-то, а указательный вытянут и указывает
в пол, почти касаясь его. Срывая перчатки с
рук своих, Алина причитала...
Сотни
рук встретили ее аплодисментами, криками; стройная, гибкая,
в коротенькой до колен юбке, она тоже что-то кричала, смеялась, подмигивала
в боковую ложу, солдат шаркал ногами, кланялся, посылал кому-то воздушные поцелуи, — пронзительно взвизгнув, женщина
схватила его, и они,
в профиль к публике, делая на сцене дугу, начали отчаянно плясать матчиш.
Фроленков больше не мог молчать, он сунул ложку
в стакан,
схватив рукой бороду у подбородка, покачнулся, под ним заскрипел стул.
Самгин не встречался с ним несколько месяцев, даже не вспоминал о нем, но однажды,
в фойе театра Грановской, во время антракта, Дронов наскочил на него,
схватил за локоть, встряхнул
руку и, веселыми глазами глядя под очки Самгина, выдыхая запах вина, быстро выразил радость встречи, рассказал, что утром приехал из Петрозаводска, занят поставками на Мурманскую дорогу.