Неточные совпадения
В этой
борьбе пострадала и семья Самгиных: старший брат Ивана Яков, просидев почти два года в тюрьме,
был сослан в Сибирь, пытался бежать из ссылки и, пойманный, переведен куда-то в Туркестан; Иван Самгин тоже не избежал ареста и тюрьмы, а затем его исключили из университета; двоюродный брат Веры Петровны и муж Марьи Романовны умер на этапе по пути в Ялуторовск в ссылку.
Когда герои
были уничтожены, они — как это всегда бывает — оказались виновными в том, что, возбудив надежды, не могли осуществить их. Люди, которые издали благосклонно следили за неравной
борьбой,
были угнетены поражением более тяжко, чем друзья борцов, оставшиеся в живых. Многие немедля и благоразумно закрыли двери домов своих пред осколками группы героев, которые еще вчера вызывали восхищение, но сегодня могли только скомпрометировать.
Макаров тоже
был украшением гимназии и героем ее: в течение двух лет он вел с преподавателями упорную
борьбу из-за пуговицы.
— О, боже мой, можешь представить: Марья Романовна, — ты ее помнишь? — тоже
была арестована, долго сидела и теперь выслана куда-то под гласный надзор полиции! Ты — подумай: ведь она старше меня на шесть лет и все еще… Право же, мне кажется, что в этой
борьбе с правительством у таких людей, как Мария, главную роль играет их желание отомстить за испорченную жизнь…
— Возможно, что все это красиво, но это — не истина. Неоспоримая истина никаких украшений не требует, она — проста: вся история человечества
есть история
борьбы классов.
— Фельетонист у нас
будет опытный, это — Робинзон, известность. Нужен литературный критик, человек здорового ума. Необходима
борьба с болезненными течениями в современной литературе. Вот такого сотрудника — не вижу.
— Бестактнейшее вмешательство Витте в стачку ткачей придало стачке политический характер. Правительство как бы убеждает рабочих, что теория классовой
борьбы есть — факт, а не выдумка социалистов, — понимаете?
Почему-то
было неприятно узнать, что Иноков обладает силою, которая позволила ему так легко вышвырнуть человека, значительно более плотного и тяжелого, чем сам он. Но Клим тотчас же вспомнил фразу, которую слышал на сеансе
борьбы...
— Редактирую сочинение «О методах
борьбы с лесными пожарами», — старичок один сочинил. Малограмотный старичок, а — бойкий. Моралист, гуманист, десять заповедей, нагорная проповедь. «Хороший тон», —
есть такое евангелие, изданное «Нивой». Забавнейшее, — обезьян и собак дрессировать пригодно.
— Нам необходимы интеллигентные и осведомленные в ходе революционной мысли, — мысли, заметьте! — информаторы, необходимы не столько для
борьбы против врагов порядка, сколько из желания
быть справедливыми, избегать ошибок, безошибочно отделять овец от козлищ. В студенческом движении страдает немало юношей случайно…
— В логике
есть закон исключенного третьего, — говорил он, — но мы видим, что жизнь строится не по логике. Например: разве логична проповедь гуманизма, если признать
борьбу за жизнь неустранимой? Однако вот вы и гуманизм не проповедуете, но и за горло не хватаете никого.
— Хочется думать, что молодежь понимает свою задачу, — сказал патрон, подвинув Самгину пачку бумаг, и встал; халат распахнулся, показав шелковое белье на крепком теле циркового борца. — Разумеется, людям придется вести
борьбу на два фронта, — внушительно говорил он, расхаживая по кабинету, вытирая платком пальцы. — Да, на два: против лиходеев справа, которые доводят народ снова до пугачевщины, как
было на юге, и против анархии отчаявшихся.
В ней не
было ничего от пропагандистки, агитаторши, и она не казалась человеком, хорошо изучившим теорию
борьбы классов.
— Люди могут
быть укрощены только религией, — говорил Муромский, стуча одним указательным пальцем о другой, пальцы
были тонкие, неровные и желтые, точно корни петрушки. — Под укрощением я понимаю организацию людей для
борьбы с их же эгоизмом. На войне человек перестает
быть эгоистом…
«Мальчик — прав,
борьба должна
быть беспощадной…»
— Вопрос о путях интеллигенции — ясен: или она идет с капиталом, или против его — с рабочим классом. А ее роль катализатора в акциях и реакциях классовой
борьбы — бесплодная, гибельная для нее роль… Да и смешная. Бесплодностью и, должно
быть, смутно сознаваемой гибельностью этой позиции Ильич объясняет тот смертный визг и вой, которым столь богата текущая литература. Правильно объясняет. Читал я кое-что, — Андреева, Мережковского и прочих, — черт знает, как им не стыдно? Детский испуг какой-то…
— Персы «низложили» шаха, турки султана, в Германии основан Союз Ганзы, союз фабрикантов для
борьбы против «Союза сельских хозяев», правительство немцев отклонило предложение Англии о сокращении морских вооружений, среди нашей буржуазии заметен рост милитаризма… — ты думаешь, между этими фактами нет связи?
Есть… и — явная…
— Менее всего, дорогой и уважаемый, менее всего в наши дни уместна мистика сказок, как бы красивы ни
были сказки. Разрешите напомнить вам, что с января Государственная дума решительно начала критику действий правительства, — действий, совершенно недопустимых в трагические дни нашей
борьбы с врагом, сила коего грозит нашему национальному бытию, да, именно так!
Неточные совпадения
Очевидно, в Бородавкине происходила
борьба. Он обдумывал, мазнуть ли ему Федьку по лицу или наказать иным образом. Наконец придумано
было наказание, так сказать, смешанное.
«Откуда взял я это? Разумом, что ли, дошел я до того, что надо любить ближнего и не душить его? Мне сказали это в детстве, и я радостно поверил, потому что мне сказали то, что
было у меня в душе. А кто открыл это? Не разум. Разум открыл
борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить другого не мог открыть разум, потому что это неразумно».
Кити
была смущена тою
борьбой, которая происходила в ней, между враждебностью к этой дурной женщине и желанием
быть снисходительною к ней; но как только она увидала красивое, симпатичное лицо Анны, вся враждебность тотчас же исчезла.
Она
была рада этому вызову к нежности. Но какая-то странная сила зла не позволяла ей отдаться своему влечению, как будто условия
борьбы не позволяли ей покориться.
Но он ясно видел теперь (работа его над книгой о сельском хозяйстве, в котором главным элементом хозяйства должен
был быть работник, много помогла ему в этом), — он ясно видел теперь, что то хозяйство, которое он вел,
была только жестокая и упорная
борьба между им и работниками, в которой на одной стороне, на его стороне,
было постоянное напряженное стремление переделать всё на считаемый лучшим образец, на другой же стороне — естественный порядок вещей.