Неточные совпадения
Уроки Томилина
становились все более скучны, менее понятны, а сам учитель как-то неестественно разросся в ширину и осел к земле.
Он переоделся в белую рубаху с вышитым воротом, на
его голых, медного цвета ногах блестели туфли зеленого сафьяна. Когда Клим, не понимая чего-нибудь, заявлял об этом
ему, Томилин, не сердясь, но с явным удивлением, останавливался
среди комнаты и говорил почти всегда одно и то же...
Клим согласно кивнул головой. Когда
он не мог сразу составить себе мнения о человеке,
он чувствовал этого человека опасным для себя. Таких, опасных, людей
становилось все больше, и
среди них Лидия стояла ближе всех к
нему. Эту близость
он сейчас ощутил особенно ясно, и вдруг
ему захотелось сказать ей о себе все, не утаив ни одной мысли, сказать еще раз, что
он ее любит, но не понимает и чего-то боится в ней. Встревоженный этим желанием,
он встал и простился с нею.
Остановясь
среди комнаты,
он взмахнул рукой, хотел еще что-то сказать, но явился дьякон, смешно одетый в старенькую, короткую для
его роста поддевку и очень смущенный этим. Макаров
стал подшучивать над
ним,
он усмехнулся уныло и загудел...
Забавно было наблюдать колебание ее симпатии между madame Рекамье и madame Ролан, портреты той и другой поочередно являлись на самом видном месте
среди портретов других знаменитостей, и по тому, которая из двух француженок выступала на первый план, Самгин безошибочно определял, как настроена Варвара: и если на видном месте являлась Рекамье,
он говорил, что искусство — забава пресыщенных, художники — шуты буржуазии, а когда Рекамье сменяла madame Ролан, доказывал, что Бодлер революционнее Некрасова и рассказы Мопассана обнажают ложь и ужасы буржуазного общества убедительнее политических
статей.
—
Среди своих друзей, — продолжала она неторопливыми словами, —
он поставил меня так, что один из
них, нефтяник, богач, предложил мне ехать с
ним в Париж. Я тогда еще дурой ходила и не сразу обиделась на
него, но потом жалуюсь Игорю. Пожал плечами. «Ну, что ж, — говорит. — Хам.
Они тут все хамье». И — утешил: «В Париж, говорит, ты со мной поедешь, когда я остаток земли продам». Я еще поплакала. А потом — глаза
стало жалко. Нет, думаю, лучше уж пускай другие плачут!
С этого момента Самгину
стало казаться, что у всех запасных открытые рты и лица людей, которые задыхаются. От ветра, пыли, бабьего воя, пьяных песен и непрерывной, бессмысленной ругани кружилась голова.
Он вошел на паперть церкви; на ступенях торчали какие-то однообразно-спокойные люди и
среди них старичок с медалью на шее, тот, который сидел в купе вместе с Климом.
— Героем времени постепенно
становится толпа, масса, — говорил
он среди либеральной буржуазии и, вращаясь в ней, являлся хорошим осведомителем для Спивак. Ее
он пытался пугать все более заметным уклоном «здравомыслящих» людей направо, рассказами об организации «Союза русского народа», в котором председательствовал историк Козлов, а товарищем
его был регент Корвин, рассказывал о работе эсеров
среди ремесленников, приказчиков, служащих. Но все это она знала не хуже
его и, не пугаясь, говорила...
Потом, закуривая, вышел в соседнюю, неосвещенную комнату и, расхаживая в сумраке мимо двух мутно-серых окон,
стал обдумывать. Несомненно, что в речах Безбедова есть нечто от Марины. Она — тоже вне «суматохи» даже и тогда, когда физически находится
среди людей, охваченных вихрем этой «суматохи». Самгин воспроизвел в памяти картину собрания кружка людей, «взыскующих града», —
его пригласила на собрание этого кружка Лидия Варавка.
Самгин вздохнул.
Он согрелся, настроение
его становилось более мягким, хмельной Дронов казался
ему симпатичнее Ногайцева и Ореховой, но было неприятно думать, что снова нужно шагать по снегу,
среди могил и памятников, куда-то далеко, слушать заунывное пение панихиды. Вот открылась дверь и кто-то сказал...
Неточные совпадения
Читая эти письма, Грустилов приходил в необычайное волнение. С одной стороны, природная склонность к апатии, с другой, страх чертей — все это производило в
его голове какой-то неслыханный сумбур,
среди которого
он путался в самых противоречивых предположениях и мероприятиях. Одно казалось ясным: что
он тогда только будет благополучен, когда глуповцы поголовно
станут ходить ко всенощной и когда инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ будет назначен Парамоша.
Ноздрев был
среди их совершенно как отец
среди семейства; все
они, тут же пустивши вверх хвосты, зовомые у собачеев прави́лами, полетели прямо навстречу гостям и
стали с
ними здороваться.
И пробились было уже козаки, и, может быть, еще раз послужили бы
им верно быстрые кони, как вдруг
среди самого бегу остановился Тарас и вскрикнул: «Стой! выпала люлька с табаком; не хочу, чтобы и люлька досталась вражьим ляхам!» И нагнулся старый атаман и
стал отыскивать в траве свою люльку с табаком, неотлучную сопутницу на морях, и на суше, и в походах, и дома.
Ни крика, ни стону не было слышно даже тогда, когда
стали перебивать
ему на руках и ногах кости, когда ужасный хряск
их послышался
среди мертвой толпы отдаленными зрителями, когда панянки отворотили глаза свои, — ничто, похожее на стон, не вырвалось из уст
его, не дрогнулось лицо
его.
«Куски рваной холстины ни в каком случае не возбудят подозрения; кажется, так, кажется, так!» — повторял
он, стоя
среди комнаты, и с напряженным до боли вниманием
стал опять высматривать кругом, на полу и везде, не забыл ли еще чего-нибудь?